— Твою ж... Я его найду. А ты выходи. Только попробуй всё испоганить!

Шаги отца удаляются.

Я обессиленно назад подаюсь, но Марат не отпускает. Его лицо оказывается слишком близко.

— Изворотливая. Мне нравится. Молодец, — шепчет мне на ухо. Его голос низкий, угрожающий. От него по телу мурашки, хотя совсем не те, что бывают в романтических моментах. Это страх. Чистый и пугающий.

Марат резко разжимает пальцы. Шею мою больше не сжимает. А я чуть на пол не валюсь от неожиданности. На секундочку можно было подумать, что он интерес ко мне потерял. Но это иллюзия. Он снова телефоном перед глазами машет. Моё личное маленькое напоминание о том, что я в полной…

— Завтра вечером, — его слова звучат как приговор. — В моём кабинете. И я не советую рисковать.

Кафаров дверь открывает. Выходит. И я остаюсь одна, сползаю по стене, хватаюсь за шею. Дышу тяжело, рвано. К чертям собачьим, раф! Антону потребуется новая жизнь. Потому что в этой я тебя с землёй сравняю. Единственное, на что я ещё надеюсь, так это на то, что мы с Антоном придумаем, как стереть доказательства. Чтобы у Кафарова на меня ничего не было. До завтра... Это же так дохрена времени!

На секундочку взвыть хочется. Всхлипнуть. Шоколадку и какао. Я, между прочим, стресс только что пережила!

Привожу дыхание в порядок. Пару секунд назад меня чуть не задушили, а я тут пытаюсь сделать вид, что всё нормально. Отлично, просто шикарно.

Выхожу из уборной, стараюсь не шуметь. Иду в общую комнату, где меня ждут. Ясмина играет на пианино. У неё красиво получается. Отец отслеживает каждую ноту, как будто это его личный концерт. На лице гордость такая, что аж зубы скрипят. В мою сторону он так никогда не смотрел. Ну и ладно. Мне не нужно. Честно. Совсем. Пофиг.

Концерт заканчивается, я же вдыхаю поглубже. Потому что... Чувствую этот взгляд. Щёки вспыхивают. Он совсем, что ли?! Зачем он пялится при всех?!

И улыбается. Двусмысленно. Так, что хочется провалиться сквозь землю. Лицо вспыхивает ещё сильнее. Блин, откуда столько жара? И почему дома сугроба нет? Я бы с удовольствием в него бахнулась, чтобы хоть немного охладиться.

— Присаживайтесь, — отец зовёт нас за стол.

Мы усаживаемся, а отец заводит разговоры. Сначала восхищается Ясминой.

— На каникулах она продолжит брать уроки. Развивать талант. И женский клуб у неё, — говорит с гордостью. — Знаете, изучает все правила поведения. Манеры, этикет высшего общества.

Ясмина сияет, как солнышко, кивает. На Марата глазами, полными обожания, смотрит. Она его только увидела сегодня, а уже очарованная. Громилой этим. Фи.

— А Ярина? — Марат перебивает спокойным, но уверенным голосом.

Я вздрагиваю. Чудом только вилка из моих пальцев не выпадает. Отец хмурится, будто эта тема не такая приятная, как разговоры о Ясмине. Сестра тоже в мою сторону смотрит. Вот же... Козлина!

— Ярина займётся делом, — заявляет отец. — На каникулах пройдёт стажировку в фирме моего друга. Уже практически договорились.

Вот это я впервые слышу. Отец мне не говорил! Я вообще в Париж собиралась. Я деньги откладывала! Я на курсы месячные по живописи записалась.

Марат подаётся вперёд. Он только смотрит. А у меня уже ощущение, что он меня как котёнка за шкирку цепляет. И встряхивает хорошенько. Напоминает, кто тут кукловод.

— А зачем в фирму друга? — спокойно спрашивает он. — У меня как раз есть вакансия. Личная помощница. Завтра хотел собеседование проводить.

Стискиваю вилку в пальцах с такой силой, что они немеют. Глотаю ком в горле, бросаю короткий взгляд на отца. Папа не разрешит. Конечно, нет. Это же совсем несолидно секретаршей у жениха сестры подрабатывать.