Он выходит на работу, никак не объяснив своего полуторамесячного отсутствия.

Его берут обратно без вопросов: он незаменимый и опытный сотрудник. Оформили задним числом отпуск за свой счёт. Он работал, как робот, – много и качественно. Только иногда мог остановиться на полуслове и смотреть какое-то время в окно.

На крышу спортзала.

Однажды такси, в котором он едет с работы домой, попадает в лёгкую аварию. Лёгкую – сам таксист не особо переживал – так, слегка стукнулись. Даже синяков не было.

«Что, если со мной что-нибудь случится?» – думает он.

Неделю ворочается по ночам. Лёжа в постели смотрит в потолок.

Он срочно продаёт квартиру.

Он срочно продаёт дачу.

Он звонит по телефону, по которому никогда бы и ни за что бы раньше не позвонил. Он с кем-то встречается ночью на окраине города.

Он снимает номер в гостинице и всю ночь тихо сидит в кресле перед выключенным телевизором, и аккуратно держит маленький белый конвертик в руках.

Утром, прямо к открытию, он приходит в филиал Крупного Надёжного Банка и проводит там час.

Потом он вызывает такси и едет за город.

Он влезает на скалу, с которой открывается почти всё водохранилище. Он даже видит вдалеке крышу своей бывшей дачи. Он трогает карман своей рубахи и вдруг улыбается.

Он достаёт два пистолета, приставляет их к обоим вискам и нажимает на курки.

На оба.

У него это получается.

Его хоронят в другом конце кладбища.

За оградой.

Серьёзный и немолодой человек с большим фотоаппаратом на шее и белой надписью «@chtung (!)» на чёрной футболке не присутствует на этих похоронах. В этот самый момент в Берлине он подписывает контракт в присутствии своего немецкого агента. А спустя ещё три месяца сначала «limited edition», а потом несколькими дополнительными тиражами выходит толстый и глянцевый альбом с именем этого человека на обложке. «Альбом с провокационным названием и не менее провокационным содержанием», – так напишет французский «Rolling Stone».

На 205-й, последней странице этого альбома, будет напечатано Её лицо. Человек, чья фамилия написана на обложке крупным шрифтом, фотографировал её через дорогую фотооптику именно для этого. С разрешения ближайшего родственника. Мужа.

Но мужчина, когда-то бывший мужем Любви, об этом никогда не узнал.

Он даже (презирая себя за это) с некоторым облегчением воспринял сообщение о её смерти. Она была в его жизни чем-то вроде «Калашникова» в руках первоклассника. Восхищающая и пугающая одновременно.

Он хотел спокойствия.

Через полгода после похорон он женился на коллеге по работе и уехал в деревню.

Муж так и не узнал о том фото на 205-й странице.

А ещё он не знал, что хранение маленького белого конверта из бумаги в одном из сейфов Крупного Надёжного Банка проплачено на 500 лет вперёд.

– Короче, папа от них толи ушёл, толи умер.

Ну, в общем, жила она с младшей сестрой и мамой. Ну тут дальше жесть…

Короче, Мама сошла с ума. Вообще, напрочь, хана кукушке…

Задымилась… Перебила всю посуду в доме. Реально: брала тарелку и – Х*ЯК!!! об стену.

Настя ей: «Мама, что ты делаешь?» А та: «На счастье!» и – Х*ЯК!!! стакан или там вазу…

Просыпается как-то Настя однажды оттого, что мама теребит её за плечо.

– Что случилось? – спрашивает она маму. Ну или типа того что-то.

– Пошли со мной,– говорит мама.

Вот берёт её мама за руку и ведёт в зал. А в зале окно открыто. Подводит её мама к этому окну:

– Иди туда,– говорит.

– Куда? – спрашивает Настя.

– В окно,– говорит Мама.

– Ты что, мам?

– Иди! – говорит Мама. – Быстрей!

– Мама!

– Иди! Пока не поздно! – Мама её стала в окно выталкивать. Настя стала отбиваться. Тогда Мама схватила нож и перерезала ей горло. А сама выпрыгнула. С восьмого этажа, прикинь?