– Меня повесят. А я ведь дочь твоего друга, дядька…

– Испорченная дочка моего друга. Твой отец понял бы меня. Он был хорошим человеком.

Подхожу к висящей в воздухе Кисе. Даже так я выше ее, смотрю в глаза:

– Если я соглашусь, с тобой возникнут проблемы?

– Не…

– Уверена?

– Не… То есть, да.

Вздыхаю:

– Торн, какое жалование у мастеров воинских искусств второй ступени?

– Семь с половиной золотых.

Семьдесят пять тысяч рублей, значит. Неплохо. На десяток холопов хватит. Будут убираться, готовить, может даже массаж делать.

– Месяц работаешь за еду. Испытательный срок.

Иона взбаламучивается:

– Что-о-о-о?! За еду?! Римус! Я троих стою! Пятерых! Эй, дядька, сколько тебе Римус платит?!

– Хм… нисколько.

А вот сейчас неприятно было. Иду к мешку, отсчитываю пятнадцать золотых, передаю Торну. Он думает лишь секунду стоит ли его честь ворованных денег. Но вот кивает, забирает монеты, сует в поясную сумку.

– Пятнадцать золотых?! – дергает Иона. – А мне значит за еду?!

Ого, какой у нее глаз наметанный. По горстке монет определила их количество.

Развожу руками:

– Ну а ты что думала? Тебя доверия нет, но на работу все же беру. Каким я буду идиотом, если дам тебе денег, а ты через час сбежишь?

– Не сбегу-у-у-у… Гадство. Ладно, уговорил. Но через месяц заплатишь мне семь с половиной золотых. Понял, ты, говнюк?!

– Шесть.

– Что-о-о-о?! Да почему, черт бы тебя побрал?! Охренел?

– Пять.

Моргает. Я только улыбаюсь. Нефиг мне тут хамить.

Иона наконец понимает в чем смысл понижения ее жалования, закатывает глаза:

– Хорошо, пять… Отпусти меня, дядька!

Знаком разрешаю это сделать и Иона снова свободна.

Сажусь на корточки перед пускающим слюну Кротом:

– Запомни, Иона, за каждую грубость или неподчинение я буду лишать тебя одного золотого.

– Что за чушь, г… Римус?

– Это мое условие. Так, а теперь чисто для успокоения. Крот ведь говнюк?

– Говнюк, конечно. Или ты про что?

– Убивал, насиловал, грабил?

– Да не особо… Я с ним редко общалась. Он, типа, главный по лагерю и болотам.

Та-а-а-ак, ну что за фигня. Мне нужен оправдывающий мотиватор. Кто знает, что там Костя с ним сделает. Не хочу чувствовать себя совсем уж отбитым.

– Что самое мерзкое он делал?

– Какой-то странный вопрос. Ну, пару раз рабынь на продажу избивал. Стилет за это по нему хлыстом прошелся. Это плохо?

Мда-а-а, над Ионой мне еще работать и работать. Для нее плохо – это нормально.

Пожимаю плечами:

– Сойдет. Эй, Крот. У меня к тебе парочка вопросов о ваших делах.

Скулит.

Иона поясняет:

– Зря стараешься. Он особо не при делах. Так, грядки окучивал, да лагерь на плаву держал. Иногда брали его на дела, где нужен был геомант. Я и то больше знаю.

Оборачиваюсь:

– Я смотрю ты совсем о друзьях не переживаешь. Мы же их всех убили, ты в курсе?

– А мне то что? Я там с четырнадцати лет выживала как в бездне с демонами. Думаешь, плакать по ним буду? Им бы на меня было плевать.

Усмехаюсь, касаюсь черепом Крота, и он переносится в анклав.

– Это что ты сделал, а?

– Принёс его в жертву.

Голос Ионы становится не таким веселым:

– А это так делается, да?

– Как оказалось.

Так, и что теперь? Костя говорил отправить – я отправил. Вроде просто. Но он не говорил мне подождать, когда закончит свои темные делишки.

Окей.

– Торн, будь на чеку.

Свет…

…

Тьма…

– Мастер, как поживаете?

Голос снова радостный и никакой обиды за жабу.

– Замечательно. Где Крот?

Осматриваюсь. Ничего не изменилось. Бандита нет.

– Я его съел.

– В плане?

– Хватит задавать вопросы. Итак, мастер, жизненных сил у жертвы было на тридцать три года. Весьма неплохо для его возраста. Он хорошо питался и любил… кое-что. В общем, как вы помните, жизненная силы жертва оценивается мной в десять раз дешевле вашей. А значит вы получаете три года и три месяца. Рады?