– Ну вот! У нас есть победитель!

– Ёлкой будет Филиппа!

– Филиппа, мои соболезнования.

– Как знала! Для себя наряд делала!

– Слава Богу, в этом году не мне следить за этими оторвами!

– Ура! Я надену нормальное платье!

Народ ликовал, мешая мне услышать, что математик говорит ректору.

Роман Григорьевич кивнул собеседнику и посмотрел на меня, поднимая руку.

Все разом умолкли.

– Хорошо. Нам всем нужно время на размышления. Предлагаю отложить наш разговор на потом, Филиппа Станиславовна. Встретимся в новом семестре и уже там всё решим. Негоже портить праздник. Всем обещаю повышенную премию, а нашей очаровательной преподавательнице культурологии ещё и тринадцатую зарплату за её новую роль праздничной Ёлочки.

Мужчины переглянулись и дёргано улыбнулись.

Хотелось кинуть этим жребием в ректора и гордо топнуть ножкой, ведь понимала, что отсрочка – всего лишь отсрочка. Ректор просто не хочет портить настроение своим сотрудникам, из списка которых меня почти вычеркнули. Но сдержалась. Порывистые глупые демонстрации эмоций – это не про меня, как бы сильно они не одолевали.

Я лишь кивнула и покинула ректорат в живом потоке коллег, которые заполошно дёрнули на выход, услышав звонок на первый урок.

3. Глава 3. Странности усугубляются

Преподаватели закрытого ВУЗа разошлись во все стороны сразу, как только ректорат остался за нашими спинами, и основная масса учителей высыпала в коридор.

На лестнице я вспомнила, что сумки у меня как не было, так и нет. Бежать в машину и проверять в единственно-возможном месте, где я могла её оставить, времени совсем не осталось.

«В кабинете есть всё, чтобы провести последнюю лекцию в этом семестре», – успокоила себя и ускорила шаг.

Я никогда не относилась к тем преподавателям, которые лютуют до последней минуты и не дают бедным студентам вздохнуть. А ещё я не считала, что мой предмет – самый главный в жизни разумов, окрепших в силу возраста, но на какие-то несколько процентов. Одно меня радовало: все факультеты должны были пройти мой курс культурологии, будь то юры или физики, или информатики. ВУЗ удивительным образом сочетал в себе множество специалитетов, выпуская в свет и педагогов, и техников, и финансистов с экономистами! Такое я встречала впервые в своей жизни, но очень гордилась тем, что именно мой ВУЗ взялся за подобные нововведения.

Не было у нас только врачей. Зато военная кафедра, говорят, давала фору академии ФСБ. Преподаватели по физкультуре и военному делу в ВУЗе «ГАРОТ» – вот, где работали самые лютые товарищи. Их я даже коллегами назвать боюсь. У трёх Ивановичей (молодые преподаватели-качки ещё и братья родные!), все ходили по струнке. Я – стороной, чтобы даже не попадаться им на глаза. Слишком люто выглядели братья – преподаватели. Их рост и… широта кости (качками Ивановичи совсем не казались) будила инстинкты. Желание уберечь себя, которое учёные называют «самосохранение», вопило так, что впору прыгать на потолок и удирать в иной от физкультурников плоскости! Если бы я училась у них… фуф! Хорошо, однако, что я – преподаватель!

Я почти дошла до кабинета. Оставался один поворот.

И тут начались вторые странности за доброе страшное «сегодня».

Не успела я повернуть за угол, как мои брови взлетели вверх.

Помимо второго курса экономистов, возле моего кабинета толклись юры-выпускники.

Волков, Ткачёв, Ягодкин и остальная кодла пятикурсников.

«… из-за которых меня чуть не уволили».

Я нехорошо прищурилась.

Привычным движением коснулась бедра.

«Чёрт! Ключи в сумке».

– Староста, давай журнал и беги за ключом на вахту. Скажи, что я велела дать.