Вин не интересовали теории и ученые споры. Бо́льшую часть жизни она думала, что туман – это просто такая погода. Рин и другие воры смеялись над историями, в которых он представал чем-то сверхъестественным. И только став алломантом, начала по-другому относиться к туману. Вин его чувствовала, и это чувство лишь усилилось после того, как она коснулась силы в Источнике Вознесения.

Туман исчезал слишком быстро. Сгорая на свету, словно… убегал от опасности. В нем было что-то от человека, который устал сражаться и наконец-то сдался, сбежал. Кроме того, туман не проникал в помещение. Защитить от него могла простая палатка. Он словно понимал, что являлся незваным гостем для людей.

Вин снова посмотрела на солнце – янтарно-алое за темной дымкой облаков. Как бы она хотела увидеть сейчас Тен-Суна, поговорить с ним о своих тревогах. Вин скучала по кандре сильней, чем могла бы предположить. Его незатейливая прямота была под стать ее собственной. И Вин по-прежнему не знала, что с ним произошло после возвращения к своему народу; она пыталась отыскать другого кандру, чтобы тот доставил послание Тен-Суну, но эти создания теперь встречались весьма нечасто.

Вздохнув, Вин неторопливо направилась обратно в лагерь.

Войско готовилось к отбытию с впечатляющей скоростью. Солдаты приводили в порядок оружие и доспехи, повара готовили припасы. Вин успела пройти совсем немного, а походные костры уже разгорелись, палатки начали разбирать. Вот-вот, и все будут готовы отправиться в путь.

Когда Вин проходила мимо, одни ее приветствовали, другие ограничивались почтительным кивком. Но были и такие, кто с неуверенностью отводил взгляд. Она их не винила. Вин и сама с трудом понимала, какое место занимает в войске. Будучи супругой Эленда, она официально являлась императрицей, хоть и не носила королевских одеяний. Многие считали ее религиозной фигурой, Наследницей Выжившего. Этот титул ей тоже не нравился.

Эленда и Хэма Вин обнаружила возле императорского шатра, который только начали разбирать. Несмотря на то что стояли они на открытом месте и вели себя совершенно непринужденно, Вин тотчас же заметила, что оба держались в стороне от рабочих, словно не хотели, чтобы их услышали. Еще на подходе она зажгла олово, чтобы узнать, о чем они говорили.

– Хэм, ты же знаешь, что я прав. Это не может так продолжаться. Чем дальше мы проникаем в Западный доминион, тем меньше дневного времени остается в нашем распоряжении.

Громила покачал головой:

– Ты что же, будешь стоять и смотреть, как умирают твои солдаты, Эл?

Лицо Эленда посуровело:

– Мы больше не можем каждое утро ждать, пока рассеется туман.

– Даже если так мы спасаем жизни людей?

– Как раз промедление и губит эти жизни, – возразил Эленд. – Каждый час, который мы проводим здесь, приближает туман к Центральному доминиону. Мы планируем осаду, Хэм, а для нее требуется время – и это означает, что до Фадрекса надо добраться как можно скорее.

В поисках поддержки громила посмотрел на подошедшую Вин – та покачала головой:

– Извини, Хэм, но Эленд прав. Мы не можем себе позволить, чтобы наша армия зависела от капризов тумана. Мы подставляемся: если кто-то атакует нас рано утром, нашим людям придется или защищаться, сражаясь одновременно и с туманом, или прятаться в палатках и ждать.

Хэм нахмурился, потом извинился и ушел помогать отряду солдат паковать вещи. Глядя вслед громиле, который топал прочь по свежевыпавшему пеплу, Вин приблизилась к Эленду:

– Кельсер в нем ошибся.

– В ком? – не понял Эленд. – В Хэме?

– Да. Когда все закончилось… когда умер Кельсер, мы нашли письмо. В нем он пояснял, что выбирал членов своей шайки таким образом, чтобы они заняли места в новом правительстве. Бриз должен был стать послом, Доксон – бюрократом, а Хэм – генералом. Первые двое и впрямь подходили на эти роли, но вот Хэм…