Вдвоем с Жорой Рудольф читал на английском «Волшебник из страны «Оз»» Фрэнка Баума, которую он вдруг обнаружил в магазине небольшого Казахского городка. Как ее туда занесло? С каждым годом Жора говорил по английски все чище.

В степных районах можно было от души поорать тарзаньим кличем, пугая сайгаков, зайцев, сусликов и лисиц.

Особый вагон с надписью «Лаборатория» под завязку был набит различной аппаратурой и всегда ходил сцепленный насмерть с вагоном-электростанцией. И здесь тоже было страшно интересно. Вагон-электростанция глухо тарахтел, вокруг вагона лаборатории суетились сотрудники, растаскивая от него длинные кабели с круглыми плюшками, фонарики которые светили на особые светоуловители, и все это прикреплялось в разных местах опор мостов. Когда прикрепление заканчивалось, паровоз несколько раз протаскивал пять тестовых платформ, загруженных бетонными блоками туда-сюда. Датчики регистрировали напряжения на балках и отправляли все эти данные на самописцы с широкими лентами миллиметровой бумаги. На лентах появлялись длинные кривули, графики.

Вся работа занимала не больше недели. Мосты обычно стояли далеко от узловых и ученым приходилось организовывать рядом с ними небольшой лагерь, а чтобы не мешать движению, поезд отгонялся на ближайшую станцию, вагончики с лабораторией и электростанцией снимались с платформ специальным краном-манипулятором.

Перегон закрывался.

Дед вызывал паровоз по радио. Рация была в виде большого зеленого фанерного ящика с огоньками, антенной виде хлыстика и черной ручкой с микрофоном.

Жорику очень хотелось что-нибудь сказать в этот микрофон, чтобы его услышали во всем мире.

Когда все было готово к испытанию, дед ему говорил:

– Ну, давай, Гагарин.

Жорик орал только одно слово:

– Поехали14!

И черный паровоз, спустя какое-то время, пыхтя, тащил по мосту платформы ты-дым, ты-дым… медленно или дым-дым-дым – быстро. И так несколько раз. Ученые получали результаты, которые потом обсчитывали, пока состав шел к следующему мосту.

Когда Жорику исполнилось четырнадцать, дед его посадил за руль «Победы»:

– Будешь учиться водить.

Внук давно мечтал об этом. Он правила дорожного движения знал наизусть, гонял на мопеде по улицам Москвы и на даче. А тут вот – большая, похожая на утюг машина. Запах, звуки, исходящие от нее напоминали Жорику паровоз или танк. Машину он, как и дед, обожал.

Рудольф Беккер получил эту «Победу» в качестве награды от министра путей сообщения еще в пятьдесят девятом и ее собирали на Горьковском заводе по спецзаказу, как для самого министра. Передние сиденья у нее сделали сплошным диваном, как и задние, обивка бархатная. Двухцветный лужёный кузов, рубиново-красный с крышей цвета слоновой кости. Никелированная решетка радиатора с большой красной буквой «М». Сплошное ветровое стекло, вместо прямых и обычной для первых машин центральной вертикальной стойки. Приемник не обычный, а многодиапазонный, с возможностью подключения проигрывателя или небольшого магнитофона. Конфетка!

Дед через друзей в НАМИ 15сумел заменить в ней мотор на более мощный от Мерседеса W100 и подвеску с трансмиссией на многоуровневую от Ситроена DS.

К семьдесят четвертому году ГАЗ М-20 уже считались раритетом и владельцы новеньких Жигулей и Волг считали обязательным для себя обогнать эту «развалюху».

Дед с внуком сразу вспоминали роман «Три товарища» Ремарка и обожали разыгрывать самоуверенных наглецов, оставляя их таратайки далеко позади. Жора хохотал видя удивленные глаза, когда «Победа», с ревом прижимаясь к дороге, исчезала за горизонтом.