Размышления оборвал Риоддан:

— Я поверить не могу, что было именно так – мгновенно.

— Именно так. Можете проверить, правду ли я говорю, если у вас есть прибор. Ну, или есть телепат, который мысли читает. – Павлик вспомнил, что сперва оттолкнул иномирца, спасая Наиру, и лишь потом попытался ему помочь, и сделалось тошно. – Что это за существо? Ну, которой пришло потом?

— Скорее всего, пожиратель, — ответил Риоддан, надевая на осунувшееся лицо маску безразличия. – Очень сильный пожиратель. Одно меня смущает: в вашем мире их раньше не было.

— Это кто еще такие? – спросил Павлик, но индеец сказал лишь:

— Те, с кем мы воюем. Захватчики чужих миров. Контролеры – их верные псы.

Отложив вопросы на потом, Павлик сел, сунул пальцы в волосы и нащупал шишку на затылке. Закатал рукав. Прокусить ветровку гули не смогли и оставили лишь отпечатки зубов, наливающиеся синевой.

— Спасибо за помощь.

Навалилась апатия. Павлика больше не волновало, где он, что значит – синтезированная реальность и кто такие пожиратели, не волновало и то, что он нашел себе подобных, точнее они нашли его. Эти мысли кружили на задворках сознания. Психика отгораживалась от них, чтобы отсрочить миг принятия новой реальности.

На первый план будто бы выступил Павел и принялся размышлять обо всем, глядя на ситуацию со стороны. Анализируя свое состояние, он вспомнил статью о том, что психика большинства людей пластична и способна приспособиться к чему угодно.

— Какой твой талант? – нарушил затянувшееся молчание индеец.

Павлик отметил, что его разум навсегда записал Риоддана в индейцы. Итак, раз этот Чингачгук не видит характеристики, как и Наира, то и не может знать, что Павлику подчиняется пространство-время. И рассказывать ему об этом пока незачем – неизвестно, что он за человек и для чего ему Павлик. Вдруг придется ускользать от него?

Вскинув голову, он встретился взглядом с Риодданом, прочел там всю ту же неприязнь, словно он почему-то обязан терпеть отвратительного человека.

Ответил так, как ответил бы Павел, подумав, что откровенность взрослого настораживает, но в устах подростка звучит естественно:

— Прежде чем открыться, мне нужно знать, для чего я нужен здесь и почему не нравлюсь вам.

Индеец хмыкнул и ответил:

— Не нравишься, потому что мы рассчитывали вытащить самого талантливого, а получили ребенка, который и гуля одолеть не смог… А ради тебя погиб Линн, который делал пробои между мирами и мог путать следы. — Индеец не дал и рта раскрыть, набычился, шагнул навстречу. – Почему ты юлишь? Говори, каковы твои таланты?

Мысли заметались. Значит, он в курсе, что талант не один, и у всех так. Что раскрыть? Суггестора или…

— У тебя три секунды, чтобы ответить. – На ладони Риоддана вспыхнула шаровая молния, волосы вздыбились, по ним побежали искры.

Теперь ясно, гуля он сжег не из огнемета, а прибил таким вот электрическим шаром. Файерболом. Подумать только!

— Меня зовут Павел, — заговорил он, одновременно размышляя, можно ли вообще говорить правду, пришел к выводу, что таки придется немного раскрыть карты, потому что лучше не злить человека, от которого зависит собственное будущее. – Мой талант – влиять на людей. Ну, там, внушать всякое. Но внушить я могу не каждому, а только тому, кто слабее.

Хотелось добавить про волю, значимость и прочее, но он сказал другое:

— Вам точно ничего не могу внушить.

— Откуда знаешь?

— Чувствую, что вы сильнее.

— Почему я должен тебе верить? – Шаровая молния разбухла до размера футбольного мяча. – Может, ты уже в моей голове копаешься, ведь недаром из-за тебя такой, — Он сказал слово, которое могло бы обозначать переполох.