Подсознательно я, видимо, надеюсь вернуть себе душевное равновесие, основательно пошатнувшееся за несколько часов. Но что-то внутри сопротивляется с такой сильной, что я не могу… и не хочу возвращаться в прежнюю жизнь.

Я чувствую себя щепкой в бушующем океане. Легкой и беспомощной. Не знаю, что будет дальше. Моя жизнь словно разделилась на «до» и «после». И это «после» страшнее всего, потому что режет сердце заживо, оставляет кровоточащие рубцы и не дает даже намека на ответы на интересующие меня вопросы. Сейчас все мое будущее зависит от бушующего океана, от того, как он себя поведет. Страшно представить его мысли и больно режущие слова или, того хуже, подколки, болезненно врезающиеся в память. Он либо принимает набухшую вопросами и неописуемым чувствами щепку, либо топит гневными, смертельными волнами океана.

Глубоко вдохнув, я решаюсь на опрометчивый поступок, о котором, возможно, вскоре пожалею. Но, как любил говорить папа: «Кто не рискует, тот не ест мороженого». В оригинале, безусловно, звучит по-другому, но для маленькой десятилетней девочки, которая учится быть сильной и не зависеть от чужого мнения, это идеальная формулировка.

«Привет. Как ты себя чувствуешь? — печатаю слишком быстро, боясь передумать, и, немного подумав, добавляю: — Знаю про Антона… мне очень жаль. Но я искренне верю, что он поправится, и Алина верит».

Нажав на «отправить» и зажмурившись что есть сил, ставлю блокировку и крепко сжимаю в руке телефон. Практически до хруста. Мне страшно, тело начинает лихорадить, даже несмотря на пекло, и тоненькая струйка пота скатывается от затылка к пояснице, вызывая дискомфорт. Передергиваю плечами, пытаюсь подумать о чем-нибудь другом, отвлечься хоть на долю секунды от мысли о глупости, что совершила несколькими минутами ранее, но вибрация телефона возвращает в жестокую реальность.

«Привет. Если честно, здесь ужасно скучно и еда так себе. Антон поправится, а мы в порядке», — вот и все.

Сухо и лаконично. В этом весь Александр Кондратьев. Холодный взгляд голубых глаз, словно голубой бриллиант без огранки, оставляет болезненные рубцы, когда с ним встречаешься. Подтянутая, широкоплечая фигура будто манит к себе, просит вцепиться в него и не отпускать. А голос… голос сладкий, как патока, так и хочется слушать его вечность. Вечность, которой у меня нет…

Да у меня вообще нет времени, только глупая мечта девочки-подростка, которая к двадцати годам не собирается исчезать. А порой так хочется, чтобы она растворилась, словно дым. Перестала травить меня изнутри, внушать несбыточную надежду и позволила жить нормальной жизнью. Позволила влюбиться в парня, который ответил бы взаимностью.

Мечты… глупые мечты.

Только что он четко дал понять, что глупой Анастасии Вороновой, какой бы она красавицей ни была, в сердце бойца с позывным Кондр ей нет места.

Холодный и закрытый, он напоминает ледышку, иногда — глыбу льда, порой и айсберг, погубивший Титаник. В данной ситуации этот огромный непотопляемый лайнер я. И кто бы что ни говорил, я медленно ухожу на дно, убивая себя глупой детской любовью.

Буду ли я счастлива без него? Не знаю.

Буду ли я счастлива с ним? Ответ тот же.

3. Глава 3

Настя

Полторы недели спустя

Все это время я будто не живу. Тело двигается на автомате, делая привычные дела: учеба, книга, сон. Душа полыхает в аду, в одном из лучших котлов для душевных мучеников. Я не чувствую красок жизни, они словно выгорели, слились с серостью города. Солнце, которое ярко светит и согревает своими лучами, для меня тоже не существует.