Саймон молча кивнул.

– А до него мне делал предложение лорд Чалмерз. Видите, как я с вами откровенна. Сама не знаю отчего. Он тоже не знал, но сейчас его поразило другое.

– Чалмерз? – воскликнул он. – Но ведь ему…

– Далеко за шестьдесят. Верно. И поскольку я не оставила намерения иметь детей…

– У некоторых мужчин такого возраста тоже бывают дети, – решил Саймон вступиться за пожилых. – Я знаю случаи…

– Но мне не хочется рисковать, – прямолинейно объяснила Дафна. – Кроме того, и это главное, я не хотела бы иметь детей совместно с ним.

Разыгравшееся воображение Саймона нарисовало ему не слишком приглядную картину пребывания лорда Чалмерза в одной постели с Дафной, и он разозлился, даже не понимая на кого. Скорее, на самого себя…

– До этого старика, – продолжала Дафна, – уж если вам так интересно… До него было еще двое, тоже малосимпатичных… А перед ними…

Он перебил ее прямым вопросом, не принятым в подобном обществе:

– А сами вы хотите вступить в брак?

– Конечно. – В ее голосе звучало удивление. – Кто же этого не хочет?

– Я.

Она снисходительно усмехнулась:

– Вам так кажется. Это у вас пройдет. Большинство мужчин поначалу воображают, что они не хотят.

– Ничего подобного, – запальчиво сказал он. – Я никогда этого не сделаю.

Она внимательно посмотрела на него. Что-то в его тоне и выражении лица говорило ей, что он совершенно искренен.

– А как же ваш новый титул? – спросила она. Он пожал плечами:

– Что с ним такое?

– Как что? Если вы не женитесь и у вас не появится наследник, титул угаснет вместе с родом. Или перейдет к какому-нибудь противному кузену.

В его глазах появились искорки смеха. Таким он ей нравился больше.

– Откуда вы знаете, что все мои кузены противные?

Ее лицо тоже оживилось улыбкой.

– Все двоюродные, да еще претендующие на титул, бывают препротивными. Разве вы не знаете такого правила?

– Ваши слова еще раз свидетельствуют о том, что вы досконально изучили мужчин, – с преувеличенным восхищением произнес он.

Она победоносно взглянула на него:

– А раньше вы мне не верили.

Саймон вновь сделался серьезным и замолчал.

– Это стоит того? – потом спросил он.

– Что стоит чего?

Он на мгновение отпустил ее руку и махнул в сторону толпы гостей:

– Все это. Бесконечный парад тщеславий и честолюбий. Пребывание матери в роли сторожа за спиной.

Дафна фыркнула:

– Не думаю, что мама пришла бы в восторг от этого сравнения. – И, сразу сделавшись серьезной, задумчиво добавила:

– Да, думаю, это стоит того, выражаясь вашим языком. Потому что все это называется жизнью.

Она замолчала, и он подумал, что больше ничего не услышит на эту тему, но она заговорила снова, глядя ему прямо в лицо большими потемневшими глазами:

– Я хочу мужа. Хочу семью. И если подумать, то мое желание не так уж глупо и безрассудно. Я четвертая в се,мье из восьмерых детей, почти ничего не знаю и не видела, кроме нашего дома, сестер, братьев, и не представляю существования вне их окружения.

Саймон не сводил с нее глаз, а в голове звучал тревожный сигнал-предупреждение: ты хочешь ее, ты готов пойти на любую глупость, чтобы в конце концов овладеть ею, но ты не должен, не смеешь этого делать. Даже пытаться. Даже думать об этом. Не смеешь нарушать ее душевный покой, разбивать хрупкие стены мира, в котором живет ее душа. Ведь тем самым ты и себя выведешь из равновесия, пускай призрачного, и не сможешь уже никогда обрести успокоения.

Она, как все нормальные люди, хочет семьи, ребенка, а ты… Ты даже думать об этом не хочешь!

Тебе она нравится, приятно быть рядом с ней – как ни с кем раньше. Но ты не смеешь даже прикоснуться, ты обязан оставить ее для кого-то другого…