— Я думаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы немного рассказать о себе, Актеон. Иначе у нас есть все шансы выглядеть идиотами, когда правда вскроется от кого-то другого.

Он не стал отнекиваться:

— Ты прав. Нам уочень повезло, что на страже прохода стоял именно Мууазон. Он всегда отличался благоразумием, поэтомууу мы здесь.

Он ненадолго замолчал, собираясь с мыслями:

— Двадцать лет назад муой народ, после предательства Пиролатов, посчитал, что людям больше нельзя доверять. Совет вынес решение — разорвать все контакты с вашим племенем. Так требовала наша гордость и благоразумие, тем более что Пиролаты вскоре попытались напасть на Лабиринт, но получили отпор и больше к муинотаврам не лезли. Потом пытались восстановить отношения, но мыы отказались.

— А почему тебя изгнали?

— Вуот именно поэтому. Ты же видел, какой стол накрыли для важного гостя. И это не потомуу что пожалели еды. Как раз наоборот — стол был шикарный. Просто мой народ голодает. В горах сложно добывать пропитание. Я выступал за восстановление отношений с людьми. Понимал, что без этого нам не выжить. Но Старейшины скорее удавятся собственными кишками, чем признают ошибку. Я тогда много чего наговорил... Сказал, что раз они столь слепы, что не видят отчаянного положения, то я покину Лабиринт и вернусь только тогда, когда смогу доказать — не все люди плохие. И вуот, вернулся.

— Отрадно слышать, что ты столь высокого мнения обо мне.

— Хочу тебя предупредить. Что бы там не произошло — не вмешивайся. Все равно ничем помуочь не сможешь.

Я не успел спросить, что именно может произойти, так как мы вышли на большую площадь, утопающую в свете магических фонарей. По краям площади П-образно расставили столы, заставленные простенькой скудной пищей. Середина площади пустовала, образуя большое свободное пространство, а вот по краям, по ту сторону столов, расположилось едва ли не все население Лабиринта. По крайней мере, огромное множество самых разнообразных рогатых голов создавало именно такое впечатление.

Из общей массы выделялась пятерка быков в богатых одеждах, стоящая прямо напротив нас. Чуть впереди, стоял уже знакомый мне Агатон. Старый минотавр дружелюбно смотрел на нас, чего нельзя было сказать об остальных. И если торица его спутников строила невозмутимо-высокомерные морды, то стоящий справа с краю бык, самый молодой на вид, даже не пытался скрыть ненависти, направленной на Актеона. Стоило нам вступить на площадь, как он сразу же впился взглядом в моего однорогого спутника и ни разу не отвел глаз.

— Лабиринт рад приветствовать у себя дорогих гостей... — начал было Агатон, но молодой, не церемонясь, прервал его:

— Муы рады приветствовать лишь представителя клана Якостроф! Но никак не остальных чуужаков, среди которых есть Пиролат и презренный изгнанник! Не пытайся навязать нам свою волю, Агатон!

Судя по раздавшемуся в толпе ропоту, не все поддерживали грубияна. Но было и много таких, кто согласно кивал, а некоторые даже затрясли кулаками в знак поддержки:

— Долой изгнанника!

— Гнать его в шею!

— Тихо! — рявкнул Агатон. — Не надо выставлять наш мудрый народ дикарями в глазах союзника!

Это остудило некоторые горячие головы, но молодой бык и не подумал уняться:

— Тебе прекрасно известен закон, Агатон! Изгнаннику нет возврата. И если такой минотавр приходит в Лабиринт, то любой гражданин вправе убить изгнанного!

— Не делай этого, Келотон, — предостерегающе проговорил старый бык, но его угроза не возымела действия:

— Тебе не удастся выгородить своего сынка! Я убью его здесь и сейчас! А чтобы ты потом не мог сказать, что поединок был нечестным — он пройдет по правилам Поединка Афины!