Мартын Иванович Лацис, член коллегии ВЧК, вспоминал:

«По предложению тов. Ягоды приступают к коренной реорганизации как центрального аппарата Особого отдела, так и подчиненных ему фронтовых и других местных органов».

Через несколько месяцев Ягоду тоже включили в состав коллегии ВЧК. Разработанную им схему организации военной контрразведки утвердили на первом съезде работников особых отделов 25 декабря 1919 года. Особисты сыграли немаловажную роль в Гражданской войне.

Хотя, наверное, Гражданская война – не совсем точная формула. Никакого «брат пошел на брата». Потому что не братьями они были. Гражданская война – ликвидация чуждых для народа элементов: в погонах, в рясах, в сюртуках, в очках… И сколько же нашлось желающих поучаствовать! Ликвидировать старую жизнь! Поставить к стенке всех слабаков! От императора Николая II до главы Временного правительства Александра Федоровича Керенского…

Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Бунин записал услышанное на митинге: «Мы вас всех перережем, – холодно сказал рабочий и пошел прочь».

А кто же враг трудового народа? «Начальство», «власти», «буржуи», «паразиты трудящихся масс», «сытая сволочь», «фабриканты и купцы».

В.И. Ленин на Красной площади. 1919. [ТАСС]

Празднование 1 Мая. 1919. [ТАСС]

Ленин изменил историческую судьбу России. Присоединившиеся к нему взялись за оружие, и началась кровавая Гражданская война

Бойцы Первой конной армии на митинге. 1920. [ТАСС]

Ленинцы не зря говорили, что исход дела решат не акты индивидуального террора, не револьверы и не бомбы эсеров, а настроения людей:

– Химия взрывчатых веществ не может заменить массы.

Горький рассказывал Генриху Ягоде (а потом и описал), как в Гражданскую войну в Сибири крестьяне, выкопав ямы, опускали туда – вниз головой – пленных, оставляя их ноги – до колен – на поверхности. Потом засыпали яму землей и с интересом следили по судорогам ног, кто из жертв окажется выносливее, живучее, кто задохнется позднее других…

Одна Россия уничтожала или изгоняла другую.

«Смертные приговоры сыпались пачками, часто расстреливались совершенно невинные, старики, старухи, дети, – докладывал в Москву представитель ВЦИК (высшего органа государственной власти в послереволюционной России) из станицы Урюпинской Хоперского округа. – Достаточно было ненормальному в психическом отношении председателю ревтрибунала заявить, что ему подсудимый известен как контрреволюционер, чтобы трибунал приговаривал человека к расстрелу… Расстрелы проводились на глазах у всей станицы, по 30–40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, гиканьем, криками вели к месту расстрела».

Ягода знал, что левый эсер и нарком юстиции Исаак Захарович Штейнберг однажды в сердцах бросил Ленину:

– Для чего же тогда народный комиссариат юстиции? Назвали бы его комиссариатом по социальному уничтожению, и дело с концом!

– Великолепная мысль, – хладнокровно отозвался Ленин. – Это совершенно точно отражает положение. К несчастью, так назвать его мы не можем.

Один из видных большевиков, будущий военный министр Михаил Васильевич Фрунзе издевался над теми, кого это испугало:

«“Совет народных комиссаров уничтожил суды, стране угрожает анархия и царство кулака!” – вопит буржуазия. Да, старые суды уничтожены, но на их месте должны быть созданы новые, народные. И так во всем остальном. Не станем скрывать, в процессе этой работы часто делается ненужное, а подчас и вредное, нередко совершаются жестокости. Но в основе этой глубокой, небывалой на земле работы – сдвиг всех общественно-экономических отношений. Из того кажущегося хаоса, который являет сейчас наша родина, родится новая Россия, более прекрасная и человечная, чем какая-либо иная страна».