Зачем Генриха Ягоду отправляли в Царицын и что там тогда происходило?

Значение города в Гражданскую определялось его особым стратегическим положением. Царицын – крупный железнодорожный центр – связывал Москву с Северным Кавказом. В 1918 году, когда против большевиков восставали целые губернии, советское правительство лишилось и украинского, и сибирского хлеба. Продовольствие можно было получать только с Северного Кавказа и Поволжья. По Волге и по железной дороге. И оба пути вели через Царицын.

А для белых захватить город значило отрезать большевиков, которые контролировали центральные районы России, от хлебного юга. И уморить советскую власть голодом.

Сталинград вошел в историю Второй мировой войны. Но и в Гражданскую оборона города, возможно, имела не меньшее значение для судьбы России. Бои за город носили настолько ожесточенный характер, что Царицын назвали Красным Верденом (в годы Первой мировой за французский город Верден сражались особенно ожесточенно).

Город Царицын (ныне Волгоград) со временем назовут именем вождя, сделают Сталинградом: именно здесь не очень известный пока стране член ЦК и нарком по делам национальностей Иосиф Виссарионович Джугашвили превратился в того Сталина, которого мы знаем.

Общий вид дореволюционного города Царицына. [РГАКФД]

В разгар Гражданской войны Ягоду командировали в Царицын, где главным был Сталин.

Это была встреча с судьбой

Общий вид города Царицына со стороны Волги. 1928. [РГАКФД]

29 мая 1918 года Совнарком (советское правительство) решил командировать некоторых наркомов на продовольственную работу – выкачивать из деревни хлеб. В Царицын отправили Сталина – уполномоченным по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные районы.

Обосновавшись в Царицыне, Сталин телеграфировал оттуда Ленину: «Гоню и ругаю всех, кого нужно… Можете быть уверены, что не пощадим никого – ни себя, ни других, а хлеб все же дадим». В Царицыне он и привык к тому, что зерно не покупают, а отбирают. Если крестьяне сопротивляются, то надо использовать силу.

Очень быстро Сталин понял, что не намерен ограничивать себя скучными хлебозаготовками. 22 июня 1918 года он телеграфировал Ленину и Троцкому:

«Я не хотел брать на себя никаких военных функций, но штаб округа сам втягивает меня в свои дела, и я чувствую, что иначе нельзя, просто-таки невозможно иначе. Было бы полезно для дела иметь мне прямое формальное полномочие смещать и назначать, например, комиссаров при отрядах и “штабах”, обязательно присутствовать на заседаниях штаба округа и вообще представлять центральную военную власть на юге».

Чрезвычайный продовольственный комитет занял помещение бывшей гостиницы «Столичные номера». Расположившись здесь, Сталин ощутил вкус абсолютной власти. Он больше никому не хотел подчиняться. Он желал быть главным. Но еще не все были готовы ему подчиниться.

«Штаб Северо-Кавказского округа, – жаловался Сталин, – оказался совершенно неприспособленным к условиям борьбы с контрреволюцией. Смотреть на это равнодушно я считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочеты на местах, я принимаю ряд мер (и буду принимать) вплоть до смещения губящих дело чинов и командармов, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать».

Если в Москве не примут такого решения, предупреждал Сталин, он все равно будет «сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит».