Во-вторых, на личностном микроуровне мы можем отметить и понимание большинством глав религиозных конфессий геополитической сложности ситуации в области, необходимости осторожных, грамотных, политически выдержанных решений в связи с нестандартными ситуациями, возникающими в регионе. В связи с ситуацией с группой Аюба Астраханского на круглом столе газеты «Астраханские известия» в 1999 г. муфтий области Назымбек-хазрат вполне уважительно охарактеризовал их как «полновесную общину заметного количества людей Астрахани, которая активно проявляет себя и в религиозной, и во вполне житейской сфере – торговле на базаре». Однако в некоторых случаях именно на личностном уровне может происходить поддержка сепаратистских процессов, как это, по мнению того же А. Магомедова, происходило в Ульяновске, где «бывший губернатор Юрий Горячев сознательно стравливал мусульман области», а появление харизматических религиозных лидеров с экстремистским мировоззрением может потенциально дестабилизировать ситуацию в регионе.

Анализируя конфессиональное поле и конфессиональную политику Астраханской области, можно выделить несколько факторов риска для системы конфессиональной безопасности поли-культурного Астраханского региона. Под конфессиональной безопасностью понимают не столько систему сохранения контентного содержания любой конфессии и ее культовой оболочки (что не является прерогативой государства), сколько систему предотвращения конфликтов на конфессиональной почве. Конфессиональная безопасность включает в себя наличие условий для полноценного развития различных конфессий в едином культурном пространстве, предотвращающих или, по крайней мере, смягчающих конфликты, связанные с конфессиональной принадлежностью, и оптимально вписывается в политический дискурс.

Главным фактором риска является геополитическое положение Астрахани в Каспийском регионе, на границе с исламским миром и на перекрестке миграционных путей, что, соответственно, повышает конфликтогенность самого региона и опасность спонтанного возникновения межличностных и межэтнических конфликтов, часто связанных с миграционными потоками. Риском является и близость северокавказских республик, через которые проходят миграционные потоки, продуцирующие новые для региона конфессиональные направления, прежде всего, в терминологии В.М. Викторина, «поволжско-предкавказское мусульманское обновленчество». Действительно, за фасадом весьма благополучных официальной истории и политики, по мнению А. Магомедова, «в своей новейшей истории Астрахань пережила весьма драматичную страницу, связанную с “нетрадиционным” радикальным исламом. Эта субрегиональная специфика объясняется астраханско-кавказским исламским синтезом с доминированием дагестанской группировки сторонников радикального ислама». Миграционные потоки могут индуцировать и конфликты на бытовой почве, облеченные в форму межэтнических и межконфессиональных отношений.

Еще одним фактором риска, практически универсальным для любой поликонфессиональной территории, являются транснациональные религиозные сети и объединения, в том числе и исламистского характера, нарушающие международные правовые нормы и представляющие собой террористическую угрозу.

В-третьих, это споры гражданско-правового и хозяйственного характера между акторами государственно-конфессиональных отношений, оцененные в СМИ как конфликты на конфессиональной почве.

В-четвертых, это реальные акты межконфессиональной вражды, выражающиеся в разжигании конфессиональной нетерпимости и религиозном вандализме и хулиганстве.