Отпустив кадровичку с новым логистом, Алтунский потребовал еще кофе. Против воли он вспоминал Екатерину Алексеевну. Что за надоедливое имя, так и хочется повторять, перекатывать на языке. Злился Алтунский, но формальных причин для отказа не было, а прослыть самодуром не хотелось. Слишком много внимания к рядовой сотруднице. Директор – это персонаж из разряда “Родину люблю”. Или еще можно сказать, что первым делом строительные материалы, а девушек не надо. Так себя держал Алтунский в коллективе. А коллектив считал, что директор верен любимой жене. И по-своему оберегал эту верность. Слухи о разводе, Алтунский надеялся, не просочатся на завод, даже кольцо не снимал с пальца.

– Ваш кофе, Михаил Львович. И шоколадка, – кофейная церемония повторилась.

– Спасибо, Олимпиада Федоровна.

– Женщины на заводе сошли с ума.

– Так ждут моего поздравления?

– Не только. Обсуждают ваш развод.

– Что? Зачем? Какая ерунда. Кто распространяет слухи? Уволить немедленно.

– Шила в мешке не утаишь, – Олимпиада Федоровна сочувственно смотрела на директора, к которому относилась с большим уважением, но порой по-матерински. – Ваша жена позвонила с угрозами в отдел продаж.

– Угрозами?

– Понимала, что на вас начнется атака, вот и подсуетилась. Предупредила, что у вас фиктивный развод, что вы так решаете семейные экономические вопросы, – секретарша подняла глаза на часы, висевшие на стене, над креслом директора и шагнула к двери. Десять минут, отводимые на разговоры про женщин истекли.

То, что жена как-нибудь захочет ему навредить, Алтунский понимал, но звонка на работу все же не ожидал. Идиотка. Никакой атаки на него не было бы, не расскажи она про развод. И вряд ли сейчас будет. Любую уволит за подобные поползновения. В принципе, жена ничего не добилась, успокаивал себя Алтунский. Ну, пообсуждают его семейные дрязги и найдут новую тему. Только предстоящее выступление перестало быть легким, превратилось в вызов. Он предстанет не в роли далекого абстрактного генерального директора, а потенциальной добычи.

Традиционное поздравление, шутливое и сердечное, многими сотрудницами могло быть расценено как возможность обратить на себя внимание. Или еще хуже как желание директора найти себе кого-нибудь. Алтунский понимал, что зря загоняется, просто день такой дурацкий, но все равно загонялся. И винил в своем состоянии почему-то новенькую, а не жену. Даже поднял трубку, чтобы еще раз переговорить с кадровичкой. К счастью, прозвенел таймер, пора было идти к коллективу, и Алтунский не выставил и себя трусливым идиотом.

В зале собрались нарядные сотрудницы. Кинулись хлопать, когда Алтунский вошел. В привычных аплодисментах он услышал подвох. Улыбался, а сам думал только о том, чтобы поскорее отбарабанить речь и убежать на производство. Там и нравы попроще, и люди скромнее себя ведут. В углу за спинами Алтунский разглядел новенькую. Еще толком не устроилась, а уже притащилась поздравления получать. Несправедливо было так думать, но Алтунский не одергивал себя. Лучше быть несправедливым, чем представлять как Екатерина Алексеевна опускается на колени и тянет руку к его ширинке.

3. Глава третья. Алтунский

В зале для разных торжественных случаев собрались все женщины заводоуправления. Катя нашла себе местечко в дальнем от сцены углу. Не хотела идти, она же еще не сотрудница. Но Елена Викторовна посмотрела неодобрительно и Катя решила не отрываться от коллектива. Все празднуют и она будет праздновать. Все аплодируют и она будет аплодировать. Быть как все несложно. Такое поведение всегда выручало Катю. А вредили как раз робкие попытки отличаться от других. Не умела Катя безопасно быть собой. Не было примеров для подражания. Мама своего мнения не имела. В детстве водила Катю в садик, потому что так делали мамины подруги.