– Сью, повторяю еще раз для непонятливых: мы сейчас не в том положении, чтобы покупать редкие орхидеи. И твоя мама будет рада любому подарку.

Сюзанна понимала, что муж совершенно прав, но ей было не справиться со своим дурным настроением, возникшим, как только они свернули на подъездную дорожку и она увидела приземистый сельский дом горчичного цвета с огромной дубовой дверью, которая запомнилась ей с детства. Даже хорошенько порывшись в памяти, Сюзанна не смогла бы назвать хотя бы короткий период времени, когда ей было здесь легко и спокойно. Она понимала, что все произошло еще до того, как выяснилось, насколько она не похожа на брата и сестру, еще до того, как она поняла это по папиному напряженному взгляду и усиленным маминым стараниям сгладить бросающееся в глаза различие между детьми. Еще до того, как все это было официально записано в Книге Будущего их семьи. И теперь дом казался ей источником заразы, он словно отбрасывал ее в прошлое и одновременно отталкивал от себя. У нее вдруг скрутило живот, и она оглянулась на мужа.

– Поехали назад, – прошептала она, когда Нил подошел поближе.

– Что?

В доме истерически затявкала собака.

– Поехали. Прямо сейчас!

Нил закатил глаза, в отчаянии всплеснув руками:

– Ой, ради всего святого…

– Нил, это будет ужасно! Видеть их всем скопом… Нет, я не готова.

Но все, поезд ушел. Послышались чьи-то шаги, скрип отодвигаемого засова, на них пахнуло запахами жареного мяса и мокрой шерсти джек-рассел-терьера. Виви пинком ноги загнала скулящую собачонку обратно в дом и широко улыбнулась гостям. Вытерев руки о передник, она широко раскрыла объятия:

– Здравствуйте, мои дорогие. Ох, как же я рада вас видеть! Добро пожаловать домой.

– Только не кладите мне никаких моллюсков. От этих креветок у меня губы становятся совсем как у готтентотов.

– Бабуля, нельзя говорить «готтентоты». Это неполиткорректно.

– Однажды мне чуть было не пришлось обращаться к доктору. Кожа на губах так натянулась, что я два дня не могла выйти из дому.

– Да, выглядели вы тогда неважнецки, – согласилась Виви.

Виви раскладывала по тарелкам золотистый хрустящий картофель, радуясь про себя, что не поленилась полить его говяжьим жиром.

– Бабуля, некоторые женщины сейчас платят за это большие деньги, – сказал Бен. – Мам, а можно мне еще пару картошин? Вон тех, что поподжаристее.

– Имплантаты, – заметила Люси.

– Что?

– Женщины. Вставляют силиконовые имплантаты, чтобы рот казался больше. Возможно, им просто надо было поесть маминых креветок в горшочке. Мам, только не клади мне мяса. Я сейчас не ем мяса с кровью. Сью, а разве ты их не делала?

– Чего? Имплантатов?

– Да нет. Инъекций. В губы. Когда занималась самосовершенствованием.

– Люси, спасибо тебе большое!

– Так ты делала инъекции или нет?

– Ну, они дают только временный эффект. – Сюзанна уставилась в тарелку. – И вообще, это просто коллаген. От него губы становятся только чуть-чуть пухлее.

Потрясенная до глубины души, Виви повернулась к зятю:

– Но как ты мог это допустить?!

– А кто меня спрашивал? Вы ведь помните, что она тогда с собой вытворяла. Наращенные волосы, накладные ногти. Каждый раз, возвращаясь домой, я понятия не имел, кого там увижу. Шер или Анну Николь Смит.

– Ой, только не надо преувеличивать! Это ведь не на всю жизнь. Тем более что мне все равно не понравилось. – Сюзанна принялась сердито гонять овощи по тарелке.

– А я помню ее такой. Мне показалось, будто к ее лицу приделали две надувные камеры от шин. Жуткое дело.

– Надувные камеры? – переспросила Розмари. – На лице? А зачем они ей?