В ее квартире не было домашних животных и цветов в горшках, а в жизни – никаких хобби, к которым она могла обратиться после окончания расследования. Пайн слышала, что работа не должна становиться жизнью. Но не знала другой жизни, кроме работы. И ее это вполне устраивало.

После исчезновения сестры Этли посещала психотерапевта. Шестилетний ребенок, перенесший тяжелую утрату, не получил от общения с врачом никакой помощи. Она лишь испытывала смущение и страх.

Четыре года назад Пайн предприняла еще одну попытку. С аналогичным результатом. Она сидела на сеансах групповой терапии и слушала, как участники расхаживали по комнате и обсуждали друг с другом самые интимные подробности своей жизни. Когда пришел ее черед, Пайн, в которую стреляли, ранили ножом и атаковали множество раз во время исполнения профессиональных обязанностей, начала отчаянно потеть и в итоге выбрала путь труса – отказалась что-либо говорить и больше никогда не посещала подобных собраний.

По какой-то причине она испытывала отвращение к имуществу и хотела пройти по жизни, обладая минимально необходимым количеством вещей. В список входили и люди. Некоторые психиатры могли бы интерпретировать это как страх перед новыми тяжелыми потерями. Возможно, они были бы недалеки от истины. Но Пайн никогда не давала себе шанс глубоко заглядывать в свою психику, чтобы доказать истинность или ошибочность данной теории.

Она приняла душ, чтобы смыть грязь и пот Гранд-Кэньон, потом надела чистую одежду и села за сучковатый кухонный стол из древесины сосны, который стоял в квартире, когда она ее сняла, и теперь служил домашним офисом. Проверила электронную почту, телефонные и текстовые сообщения.

Среди них было письмо от ее прямого начальника, находившегося во Флагстаффе. Он хотел знать, каков прогресс в ее расследовании. Когда Пайн изучала электронную почту, она отметила около дюжины человек, которым также отправили письма. Двое из списка рассылок занимали более высокое положение в субординационной цепочке, чем ее непосредственный начальник; остальных она не знала.

Ее привлекли к расследованию по единственной причине: Гранд-Кэньон являлся федеральной собственностью и имел особое значение в глазах правительства США. И Шеттерд-Рок существовал именно благодаря ему. Этли немедленно взялась за дело, как только получила назначение сюда, и затратила немало усилий, чтобы добиться хороших отношений со Службой национальных парков, местной полицией и индейскими племенами на близлежащих территориях. Это оказалось непростой задачей, но Пайн старалась изо всех сил, и ее искренность и напряженная работа принесли ей симпатии всех местных служб.

Этли сделала себе чашку кофе, уселась перед лэптопом и начала поиск консалтинговой компании «Козерог». Она получила множество ссылок, но ни одна из них не имела ничего общего с оборонной промышленностью.

Пайн отправила сообщение Колсону Ламберту, чтобы тот уточнил название фирмы, и спросила, от кого он получил эту информацию.

Ламберт ответил через несколько минут, что название фирмы и сферу ее деятельности сообщил ему брат Приста.

Этли взглянула на часы. На Восточном побережье было больше одиннадцати вечера, и она подумала, что, вероятно, уже слишком поздно звонить брату Приста.

Затем снова пролистала сообщения, полученные по электронной почте, – и у нее неожиданно возникла новая идея. Пайн вошла в персональную базу данных ФБР и посмотрела все незнакомые имена из списка рассылки.

И удивленно заморгала, когда на мониторе появилась фотография и краткие биографические сведения.