Но, поднимаясь на третий этаж, Джим никак не мог избавиться от мрачных предчувствий. Что-то похожее было как раз перед нервным срывом. Во рту ощущался явственный привкус страха.

В коридоре на третьем у двери в кабинет номер 33, как обычно, толпились ученики. Увидев Джима, некоторые вошли в класс. Но несколько человек так и остались стоять у двери, переговариваясь вполголоса и посмеиваясь. Джим сразу приметил новенького. Тот стоял рядом с Чипом Осуэем. Роберт Лоусон был в синих джинсах и желтых ботинках на толстой рифленой подошве – последний крик моды.

– Чип, иди в класс.

– Это приказ? – усмехнулся подросток, глядя куда-то поверх головы Джима.

– Безусловно.

– Вы меня завалили на том экзамене?

– А ты как думал?

– Ну ладно… – Чип пробурчал что-то, но Джим не расслышал, что именно.

Он повернулся к Роберту Лоусону:

– Ты, как я понимаю, новенький. Давай я тебе сразу скажу, какие у нас тут правила.

– Да, мистер Норман, конечно. – Правую бровь Лоусона пересекал крошечный шрам, и Джим узнал этот шрам. Да, узнал. Бред, безумие – такого просто не может быть. И все же, все же… Именно этот мальчишка ударил ножом его брата. В тот вечер, шестнадцать лет назад.

Джим впал в какое-то странное оцепенение. Он принялся перечислять школьные правила и предписания, при этом слыша свой собственный голос, словно откуда-то издалека. Роберт Лоусон стоял, запустив большие пальцы за свой армейский ремень, – слушал, улыбался и кивал Джиму, как старому приятелю.

– Джим?

– Да?

– У тебя ничего не случилось?

– Нет, все нормально.

– Эти мальчишки, которым ты преподаешь «Литературу и жизнь», так тебя и донимают?

Он промолчал.

– Джим!

– Нет.

– Может, ляжешь сегодня пораньше?

Но Джим еще долго не мог заснуть.

В ту ночь ему снова приснился кошмар. И на этот раз все было еще страшнее. Пырнув ножом брата, парень с родинкой на подбородке обернулся и крикнул вдогонку Джиму: «Ты на очереди, козявка! Так что готовься».

Джим проснулся от собственного крика.

На этой неделе они проходили «Повелителя мух» Голдинга. Джим рассказывал о символике романа, и Лоусон вдруг поднял руку.

– Да, Роберт, – сказал Джим ровным голосом.

– А что вы так на меня смотрите?

Джим растерянно моргнул. У него пересохло во рту.

– У меня нос зеленого цвета? Или ширинка расстегнута, или что?

В классе раздались нервные смешки.

– Я на вас не смотрел, мистер Лоусон, – нарочито спокойно ответил Джим. – Кстати, может, вы нам расскажете, из-за чего Ральф поругался с Джеком…

– Нет, вы смотрели.

– Может, вам хочется обсудить этот вопрос с мистером Фентоном?

Лоусон как будто задумался.

– Нет.

– Хорошо. А теперь расскажите нам, из-за чего Ральф и Джек…

– А я не читал. Мне кажется, это тупая книга.

Джим вымученно улыбнулся:

– Вам так кажется? Ну хорошо. Только имейте в виду: ты судишь книгу, а книга судит тебя. Ладно, может, кто-то другой нам расскажет, почему Ральф и Джим поссорились из-за зверя?

Кэти Слейвин робко подняла руку. Лоусон смерил ее цинично-оценивающим взглядом и что-то шепнул Чипу Осуэю. Что-то очень похожее на «классные сиськи». Чип согласно кивнул.

– Кэти?

– Потому что Джеку хотелось устроить охоту на зверя?

– Правильно, молодец.

Джим взял мел и принялся писать на доске. Как только он повернулся к классу спиной, о доску ударился грейпфрут. Буквально в двух дюймах от головы Джима.

Он отшатнулся и резко обернулся. Кто-то в классе хихикал, но Осуэй и Лоусон сидели, как примерные мальчики, с совершенно невинным видом.

Джим поднял грейпфрут с пола.

– А вот взять бы сейчас эту штуку, – сказал он, глядя в сторону задних парт, – и запихать кому-то в глотку. Прямо так, целиком.