– Погоди, я лимонада куплю, горло пересохло, – сказал Егор, отойдя к ларьку.

– Давай.

– Ну вот, – отпив из горла, продолжил Егорий. Минут через десять из-за двери наконец раздался недовольный голос Дрозда:

– Кто там?

– Да мы это, Егор и я.

– Идите к черту, я занят, – недовольный голос указал нам ориентир для дальнейшего движения.

Но Саныч, как ты знаешь, парень настырный:

– Открывай, а то дверь вышибем.

– Я вас щас убью с ноги. Я бросил Политех, все, точка!

Рисковать мы не стали, тогда его габариты превышали наши с Санычем вместе взятые и давали основание полагать, что любое физическое столкновение закончится для нас фиаско…

Однако, много воды утекло, – добавил задумавшись Егор и отпил еще лимонада.

Но это просто рубеж, и я к нему готов,

Я отрекаюсь от своих прошлых слов.

Я забываю обо всем, я гашу свет.

Д.А.

Через неделю мы жили на «Достоевской», рядом с метро, занимая по комнате на втором этаже старинного дома с эркерами по Большой Московской.

Через две недели у Дрозда был концерт.

Возле клуба кучковались группки молодежи. Уже на подступах я уловил ту самую атмосферу, которую позже десятки раз ощущал перед концертами Гавроша… В какой бы точке мира они ни были.

У каждой группы предконцертная атмосфера своя. Со своим запахом, аурой и фоном. На «Алисе» небезопасно. Там уже на подступах воздух был колючим. «Аквариум» давал что-то мягкое, заманчивое и скорее восточное. На «Кино» как ни странно чувствовалась эдакая помесь вина и парфюма. (Но, то, возможно, было влияние Густава). Запах кедрового леса, опережающий выход «Калинового моста» на сцену витал еще за квартал.

Страшнее «Алисы» была лишь «Гражданская оборона». Этот поезд несся на космической скорости прямо в пропасть, несся безостановочно, неудержимо и фатально. И пассажиры-зрители этого поезда, судя по всему, неслись в бездну вместе с ним в своих черных футболках и кожанках с «Балтикой» наперевес.

Достаточно «зацепить» атмосферу и любой концерт уже с тобой, будто все случилось только вчера.

Только фестивали портили колорит. Фестивали несут все усредняющий запах пива. Ибо на фестивалях всё один винегрет, требующий скорее всеобщего угарного веселья, нежели позволяющий разглядеть в общей обойме каждый бриллиант по отдельности.

Фест привлекает обилием имен, и ты несешься, ожидая синергии и многократного усиления частей, ожидая, что сложившись, они дадут нечто потрясающее, превышающее по воздействию каждого участника.

Но фест лишь лоскутное одеяло, и куски в нем не похожи друг на друга. Дело в атмосфере. Как парфюмерный магазин, где аромат «Шанель номер 5» перепутан с «Пуазоном» и «Ля Фе Дассе», что вызывает лишь тошноту, но никак не дарит тебе прекрасный букет, достойный вдохновенного восхищения. Каждая мало-мальски интересная группа – это Вселенная. Ей нужно прокачать зал, настроить его «под себя», зарядить и вымотать, отпустив через пару часов восвояси. А затолкав всех в одну коммуналку, получишь только набор, берущий за душу в момент произношения с придыханием имен-брэндов…

– Я с черного хода пойду, у меня выход с девчонками на сцену через 5 минут. Вот тебе браслет для входа, после концерта увидимся, – сказал Дрозд, цепляя мне на запястье какую-то синюю резинку.

Мне надо было позвонить домой, я дошел до ближайшего телефона-автомата на Невском, купив попутно карту в киоске Союзпечати. Вернулся я минут через пятнадцать.

Спустившись по ступенькам вниз, я зажмурился от навалившейся темноты и сразу получил удар под дых. Сразу. Потом жесткая и сильная рука схватила за шиворот и потащила за собой в сторону сцены. Я попытался зацепиться сначала за перила у лестницы, потом за официанта, потом упал и схватил ножку ближайшего кресла. Но все было тщетно. Силы были слишком неравны, и на мгновение я вырубился. В конце концов, пятеро на одного безоружного – это нечестно.