По полу снова текли алые потоки.

Хаоситка принялась вбивать коды доступа на небольшой клавиатуре. Раздался тревожный писк. А потом коридор за нами перегородила стальная плита.

Я облегчённо выдохнул. Сейчас нас повяжут, перед этим пустив какой-нибудь усыпляющий газ, а меня вернут Дурслям, после того как я объясню, что эта женщина меня похитила. На лицо наползла счастливая улыбка. От полноты чувств я даже погладил плиту ладошкой, а потом плюхнулся на мешок с деньгами и вытянул ноги. Сейчас дадут газ, и…

– Никогда не понимала этих технократов! – голос Макгонагол был скорее сердитым, нежели расстроенным. – Вечно выдумывают всякую чепуху.

– Ага, вот уроды, да? Даже если мы теперь попробуем выжечь дверь термитом, то сожжём весь воздух и умрём от удушья! – я излучал позитив и рассматривал Минерву. Минерва рассматривала сейфовую дверь.

– Ага, вот и я том же, так что придётся по старинке!

– Профессор, сомневаюсь, что нам поможет взрывчатка. Точнее, поможет, но нас размажет взрывной волной, и…

Женщина подошла к сейфу. Схватила руками край двери, упёрла ногу в стену. И начала тянуть. Её тело начало раздуваться, затрещала одежда, мышцы, словно змеи, ползли под кожей. Что-то протяжно заскрежетало.

Я уронил челюсть. И решил уточнить.

– Профессор, всё забыл поинтересоваться. А что вы преподаёте? А то варп в моей голове как-то упустил этот момент, и я…

– Трансмутацию живого и неживого, – произнесла женщина, повернув ко мне голову. Повернув в обратную сторону. Голос её скрипел.

Дверь корёжило, но открываться она не спешила. Минерва расслабилась, перевела дух, стащила с головы шлем и утёрла лицо тыльной стороной ладони. Потом снова упёрлась ногами в стену, страшно зарычала и дёрнула. Что-то хрустнуло, и я искренне понадеялся, что сама Макгонагол. Рычание усилилось, и ещё один рывок привёл тяжёлую конструкцию в движение.

Дверь с грохотом упала. К моему восторгу – прямо на хаоситку, что не успела отпрыгнуть в сторону. А металла в ней было тонн десять.

Я поднялся на ноги и с интересом заглянул под эту самую дверку. Она лежала плотно, и из-под неё текла кровь. Но больше дохлого профессора меня интересовала сама дверь. Я ведь человек с воображением и эрудицией и знаю, что проще пробить стену, чем выломать паутину прутьев из бетона.

Но, судя по всему, дело было не только в физической силе. Торчащие из двери пруты представляли собой странную смесь живого и неживого. Металл переходил в куски шевелящейся пульсирующей плоти. Которую, судя по всему, и рвала на части Макгонагол. Надеюсь, ныне почившая. Регенерировать из лепёшки фарша не по силам даже демону!

Я достал из кармана батончик шоколада и начал его жевать, разглядывая помещение хранилища. Квадратная комната, все стены которой покрывали небольшие дверцы ячеек. Желание что-то трогать и рассматривать у меня так и не появилось. Но в само хранилище я залез, а потом написал на стене кровью профессора «сдаюсь». Продублировал надпись на русском. Стрелками показал, где прячусь. Улёгся на мешок с деньгами, не снимая шлема, и приготовился ждать.

Только вот моим планам на спасение не суждено было сбыться. Почему я так подумал? Запах жжёной плоти. Словно кто-то кинул кусок куриной кожи на раскалённые угли. Я поспешно сдёрнул шлем и перевернулся на бок. Ну, вдруг это газ дали? Не хотелось бы захлебнуться в собственной рвоте.

Запах усилился. Но кроме тошноты я ничего не ощутил. А потом дверь дёрнулась. И вместе с тошнотой меня накрыл приступ острейшего любопытства. Я подошёл и стал с интересом изучать происходящее. А посмотреть было на что.