Я безумно люблю поэзию в жанре цы и как-то сказал, что, прочитав одни только цы Су Дунпо и Синь Цицзи, стоит и в следующей жизни вновь родиться китайцем. Не один старый интеллигент был растроган моими словами. Каждая мелодия цы своеобразна, обладает особой чувственностью и ярким колоритом, и песенные тексты китайских цы завораживают как формой, так и содержанием.

«Вы спрашиваете, почему китайцы любят свою страну? Потому что они наслаждаются китайской кухней, китайской поэзией ши и цы, – объяснил я слушателям в Китайско-американской ассоциации в Нью-Йорке. – Китайская еда – это сущность китайца, а поэзия ши и цы – его душа. Любовь китайца к своей стране – это любовь сердцем и всей душой».

Мне как китайцу приятно видеть электронный адрес Сергея Торопцева “litaibo” (то есть Ли Бо) и его никнейм «Се-гун» в мессенджере “WeChat” (так Ли Бо называл своего любимого поэта V века Се Тяо). А мне привычно именовать его «Стариной То».

Я уважаю Старину То, шаг за шагом он преодолевал земные перемены – Советского Союза, места жительства, образа жизни, – но его энтузиазм в китаистике, его тяготение к китайской поэзии не меняются, как не меняются цели и ориентиры.


От всей души поздравляю Старину То и его жену с предстоящей публикацией этого незаурядного сборника, осененного китайским «гением поэзии» Ли Бо и знаменитым поэтом-пейзажистом Се-гуном.

Ли Юй

(937–978)

Ночь ветреной, дождливою была

Мелодия «Уети»

Ночь ветреной, дождливою была,
как будто осень там, за шторой воет,
клепсидра стихла, свечка оплыла,
душа не ведает покоя.
В неумолчных потоках бытия
жизнь промелькнет, как сон, что долго длится.
Утишишься лишь в безднах пития —
ведь больше некуда сокрыться.

Молчаливо один поднимаюсь на дом

Мелодия «Сянцзяньхуань»

Молчаливо один поднимаюсь на дом,
виснет месяц крючком,
а в затихшем дворе по-осеннему зябнет платан.
Не избыть тяжких ран,
в смутных мыслях туман,
сердце гложет утрата,
и в с мятенье невнятном душа моя как-то зажата.

Луна осенняя, цветы весны

Мелодия «Юймэйжэнь»

Луна осенняя, цветы весны – доколе
напоминать мне будут о былом?
Пахнуло вновь весенним ветерком,
но под луной страны моей не вижу боле.
Резьба перил, ступеней яшма – все, как прежде,
но там теперь иные лица.
С кажи, как вынести ту скорбь, что сердце режет?
Она безмерна, как река, что на восток стремится.

Лю Юн

(984–1053)

На башню я взошел в томленье вешнем

Мелодия «Деляньхуа»

На башню я взошел в томленье вешнем,
ласкаемый пассатом,
тоска тянулась в край нездешний,
и травы затуманились закатом,
а некому открыть души мятежность.
Я жаждал страсть топить в безумном зелье
да песней заглушать,
но пресно понуждение к веселью.
Пусть я иссохну с утешеньем,
что ради милой можно пострадать.

Студёна ночь, цикада стонет[8]

Мелодия «Юйлиньлин»

Студёна ночь, цикада стонет
у путевого павильона[9],
внезапно ливень стих.
В шатре у врат не до вина,
нас ждет разлуки миг
с движением челна.
Рука в руке, в слезах глаза,
и сил нет что-нибудь сказать.
Уходит челн
сквозь пену волн
туда, где чуских туч ниспала пелена[10].
Для тонких душ разлука – вечной болью,
тем боле
в щемящий осени сезон.
Где хмеля испарится сон?
Под ивою прибрежной,
луной щербатой, ветром свежим?
За годом год пойдут года,
когда и день погожий – пустота.
И сердце, тысячи страстей полно, —
кому тогда откроется оно?

Чжан Сянь

(990–1078)

Как эта высь, как эта даль

Мелодия «Ицунхуа»

Как эта высь, как эта даль, тоска
безмерно глубока,
боль нескончаема, как нить клубка,
как пух, летящий
над тропой.
Храп лошади затихнул в чаще,
пыль заклубилась вяще…
Где ж, милый, след найдется твой?