– И именно поэтому я никак не пойму, как такой человек мог погибнуть якобы случайно, да еще и от рук подготовленного офицера, который получил приказ брать его живым. – Морозов перевел взгляд на меня. – Вы знаете, почему я позвал еще и вас, господин прапорщик?

– Никак нет, ваше сиятельство. – Я пожал плечами. – Вряд ли есть хоть малейший смысл полагать, что это я мог убить Распутина.

– Казнить! По-моему, это слово подходит куда лучше. Впрочем, обвинять в подобном курсанта действительно глупо. Однако, судя по рапортам остальных участников операции, вы первым… одним из первых, – поправился Морозов, – отправились в погоню за Распутиным за пределы здания и территории усадьбы. А значит, вполне могли видеть, что там произошло.

– Вероятно, мог. Но, к моему же глубочайшему сожалению, не видел, ваше сиятельство. – Я развел руками. – Когда я обнаружил тело, все уже случилось. Голова лежала отдельно, примерно в десяти шагах. И никаких следов или…

– Достаточно. – Морозов махнул рукой. – Все это я уже неоднократно читал. И если вам больше нечего сообщить…

– При всем уважении, ваше сиятельство! – не выдержал Гагарин. – Неужели вы считаете, что кто-то из офицеров гардемаринской роты станет утаивать столь важную для нашего общего дела информацию? Или – не приведи господь! – обманывать старшего по званию?

– Откуда мне знать, Сергей Юрьевич? – Морозов насупился еще сильнее. – Смею предположить, что в том лесу не было никого, кроме ваших людей и покойного Распутина. Если уж он, уж простите меня, скончался… Не станете же вы утверждать, что это случилось само по себе?

– Разумеется, нет, – буркнул Гагарин. – Однако и добавить мне совершенно нечего. Разве что… могу только предположить.

– Уж будьте любезны, Сергей Юрьевич, – предполагайте!

– В лесу было еще темно. Возможно, из-за плохой видимости кто-то из бойцов неверно оценил местонахождение… объекта. Или расстояние до него. – Гагарин говорил нарочито неспешно, осторожно подбирая слова. – И случайно сработал атакующим элементов по цели, а не рядом.

– И случайно одним ударом обезглавил Одаренного четвертого ранга? – Морозов поморщился, как от внезапного приступа зубной боли. – Вы сами-то в это верите?

– Я верю в то, что написал в рапорте. И верю своим людям, – холодно отозвался Гагарин. – И если у вашего сиятельства остались еще какие-то вопросы или претензии к работе гардемаринской роты, я попросил бы оформить их официально. Если мне не изменяет память, гардемаринская рота не обязана отчитываться перед Советом безопасности.

– Похоже, вы не в полной мере представляете себе наши полномочия, Сергей Юрьевич, – усмехнулся Морозов. – Не говоря уже о том, что не далее, как этой ночью, сами запрашивали у меня разрешение на проведение операции, разве не так?

– Времени было мало. Я мог бы обратиться напрямую в министерство, но… – Гагарин замялся и поджал губы. – Вы и сами знаете, сколько пришлось бы ждать подтверждения.

– Мы оба знаем. Так что давайте не будем делать вид, будто мы не заняты одной и той же работой. За последствия которой отвечаем все вместе, начиная с меня и заканчивая господином прапорщиком. – Морозов устало потер глаза и провел ладонью по лицу, приглаживая усы. – И мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то здесь думал, что я сейчас таким образом пытаюсь назначить виновных или подозреваю кого-то.

– Никак нет, ваше сиятельство, – буркнул я. – И мысли такой не было.

– Мысли не было… Ладно вам уже… обоим. – Морозов махнул рукой. – Бог с ним. Отработали как надо. И все, что вам по такому случаю причитается, – получите, слово офицера. Жалко, конечно, что самого Распутина взять не вышло, но что уж тут поделаешь. Всем иногда свойственно ошибаться.