– Вот так даже? – уточнил Астахов. – Ага… Собственное всесилие наш пандемониум осознает. От сползания в грязь он огражден барьерами нравственности, которые мы до того усердно воздвигали всеми силами, что оные осели у каждого едва ли не в генетическом коде. И остается одно: либо издыхать от скуки, либо… рушить барьеры!

– Да это не просто скука, – оживился Резник. – Это трагедия.

– По поводу нравственности хотел бы заметить следующее, – сказал Кратов. – Поскольку мы еще весьма далеки от всеобщей расовой интеграции, то нравственные установки оказываются также достаточно условными. Так, цивилизация Аскарвуоф… – он покосился на Марси, которая слушала его с открытым ртом, облокотившись о каменную спину дремлющего Геши, и осекся.

– А вспомним, что на матушке Земле творилось еще не так давно! – закатил глаза Астахов.

– Ты ксенолог, Кратов, и не из последних, – нетерпеливо сказал Резник. – Давай по существу. Хватит вилять.

– По существу? Пока никакой коллапс нам не грозит. Галактическое Братство отчетливо видит цель и к ней движется. Цель эта – объединение разумов и сил для полного, всеобъемлющего и одновременно щадящего контроля над мирозданием на благо всех и каждого. Попутно возникают всевозможные ответвления от магистральной линии развития, которыми мы пока сознательно или по недомыслию пренебрегаем. Это не значит, что все они не учтены и не исследуются. Мы стараемся наблюдать и за тем, что творится у соседей, в смежных галактиках, и мотаем на ус. У меня брат этим занимается… И я не исключаю, что когда и если пангалактическая культура будет сформирована, одно из этих ответвлений внезапно станет новой магистралью. Во всяком случае, тупики нами покуда не обнаружены, скука ни тектонам, ни астрархам, ни тем паче нам с вами не грозит. Я убежден, что при выходе на качественно новый уровень цивилизации, пангалактический уровень, мы увидим перед собой такое поле деятельности, что если и остановимся, то лишь затем, чтобы испустить вздох бессилия. А вздохнувши, засучить рукава ковбойки… Кстати, йогину на Амрите я сказал примерно то же.

– Воображаю, как он по тебе топтался, – промолвил Астахов.

– Ничего ты не понял, ксенолог, – упрямо сказал Резник.

– Если вы со мной не согласны, – сказал Кратов, – в утешение вам приведу гипотезу, что моя профессия в этом будущем отомрет естественным образом. Например, взамен будет создана некая принципиально новая сигнальная система, обеспечивающая необходимый уровень взаимопонимания между любыми разумными субстанциями во всех уголках вселенной. Либо же каждый из демонов сам по себе будет прирожденным ксенологом и при желании запросто вступит в контакт с кем угодно.

– Ну, я-то с тобой согласен, – заявил Астахов. – Я как правило согласен со всеми.

– И я тоже, – сказала Марси.

Геша приоткрыл один глаз и пробормотал:

– Античные каноны прошу не колебать.

– Будто у нас, людей, нет других дел, – сказал Резник с досадой. – Собственная планета после долгих веков экологического насилия до сих пор лежит в руинах. Толком не воспроизведены ни сибирская тайга, ни амазонская сельва. Байкал – лужа дерьма. Австралия обратилась в пустыню. Даже в Европу вползли песчаные языки. А там, куда они не дотянулись, радиоактивное кладбище. Океан наполовину мертв, и все рыбы, что не утратили инстинкта самосохранения, ушли в глубины! А вы, умные, сильные, талантливые, цвет наш и гордость, сорвались и кинулись очертя голову прочь из родного дома – искать удачи там, где и без вас умников достаточно. Ты меня прости, Кратов, но не смахивает ли это на дезертирство?