– Это смотря что будет у соперников.

– Тоже верно. ППШ против современной снайперской винтовки на большой дистанции практически бесполезен.

– К тому же тяжел, не особо удобен. Нет, это оружие для войны, а не для охоты на человека.

– Тогда, может быть, охотничий карабин? За эту цену найдется пара образцов…

– …которые тоже никуда не годятся.

– Если вас ничего не устраивает по данной цене, могу предложить кредит. С нами работают такие банки, как…

– Сразу нет. А почему вы не предлагаете пистолеты?

– Отчего же. У нас отличный выбор короткоствольного оружия. Правда, его редко берут для турниров. Считается – недостаточная огневая мощь при таком количестве соперников.

– И все же я бы взглянул.

– Пожалуйста.

Через несколько минут выбор был сделан. Причем своим выбором Прохор удивил оружейника.

– ТТ? Вы уверены?

– Выбор невелик. И я выбираю ТТ.

– Позвольте узнать для истории игры, что послужило основанием такого выбора?

– Прежде всего убойный патрон. Если брать пистолет, то пусть будет самый мощный. За эту цену лучше оружия не найти.

– Но всего восемь патронов в магазине.

– Поэтому я возьму два.

– Два магазина?

– Два пистолета.

Он вышел из метро с весьма потяжелевшими карманами. Странное ощущение: не могли же пистолеты переместиться в его карманы прямо из виртуальной реальности. Просто с момента входа в World Of Killers реальность перестала для него быть подлинно реальной. Да, мир вокруг не превратился в жуткое подобие апокалиптической картины. Изменился он сам и его отношение к этому миру.

Он стал геймером.

До старта турнира оставалась пара часов. Обратный отсчет шел в правом верхнем углу поля зрения. Так что было время собраться с мыслями и ощутить себя в новом, непривычном качестве.

Все-таки убивать, исполняя приказ и служебный долг, это одно, играть в убийство – совсем другое. Особенное, если невозможно отличить игру от реальности. Пробная игра по «вьетнамскому сценарию» ничуть не изменила его отношения к этому развлечению.

Смерть в «нейрофонной» реальности визуально ничем не отличалась от настоящей. Играть в подобное противоестественно для нормального человека. Что-то странное случилось с людьми с тех пор, как рынок мобильной связи завоевали эти странные гаджеты.

Нейрофоны.

Компьютеры приходили в повседневную жизнь человека полвека. Мобильным телефонам понадобилось лет двадцать, чтобы охватить своей сетью большую часть населения. Смартфоны ворвались в жизнь, вытеснив кнопочные телефоны буквально за пять лет. Нейрофонам понадобилась пара месяцев. Развитые страны подсели на новый формат практически мгновенно, России потребовалось чуть больше времени, во всяком случае в глубинке. Рынок Москвы сглотнул миллионные партии новых девайсов без остатка. И вот нейрофонная сеть дополненной реальности стала обыденностью. Некоторые уже удивляются: как это можно было жить раньше – в пустом и сером мире без мгновенных ответов на все мысленные вопросы, без мелькающих перед глазами картин, скрашивающих убогую повседневность.

Вот сейчас он идет по темным залам метро. Короткий запрос, движение взгляда – и стены расступаются, превращаясь в роскошный пляж на берегу Карибского моря. Теперь главное – идти по деревянному настилу, чтобы не налететь на исчезнувшую из поля зрения, но вполне реальную стену.

Хорошо это или плохо? А кто его знает. Раньше принято было пугать компьютерными играми, затем интернетом, потом примитивной виртуальной реальностью – мол, затянет с головой, и люди забудут о настоящей жизни, будут играть в свои игрушки, жить вымышленной жизнью, пока не умрут от голода и жажды. Ничего такого не произошло. Быть может, такая же судьба ждет и моду на нейрофоны. Наиграются большие и маленькие детишки в свои жестокие игры – и забросят, как это происходит с любыми надоевшими игрушками. А нейрофон станет обыкновенным прикладным устройством, как некогда телефон и телевизор.