Старший сын, молодой господин клана. Немощный и слабый, прикованный к инвалидному креслу и закутанный в пухлые одеяла, скрывающие его хрупкую фигуру. Корделия видела лишь болезненно бледное лицо, тонкий нос и острый подбородок. Иногда, из-под платка, которым он прикрывал рот, показывался широкий рот с не по-мужски пухлыми и мягкими губами.

Пламя свечей играло с его белоснежными волосами. По выбившимся из пучка на макушке прядям блуждали жемчужно-серые огоньки. Корделия не могла определить его возраст, красив он или уродлив. Даже находясь вблизи, ей удавалось разглядеть поразительно мало.

Он закашлялся, скрыв платком нежно-голубого цвета все лицо. Корделия от досады прищурилась.

Старший господин клана Агнаман, должно быть, принял это на свой счет.

Он соскочил со своего похожего на трон массивного кресла и развел руки в стороны:

– Госпожа… хм… Юная госпожа! Раз вы – гостья нашего сына, то и всей нашей семьи! – Быстрый сердитый взгляд в сторону младшего сына: – Нейде не предупредил, что мы ждем такую важную особу. Скорей же садитесь за праздничный стол и… выпейте чарку за здоровье молодых! – Он протянул ей руку, чтобы проводить к накрытым для гостей столам, но тут же боязливо отдернул.

Корделия оскалилась, как учила бабка, и вкрадчиво ответила:

– Сначала отведайте мою выпечку. Для вас я тоже приготовила подарочек – золотое печенье. – Гости позади пораженно ахнули. – И для молодого господина есть стряпня. – Корделия немного обернулась к старшему сыну, наконец глядя на него открыто. – Сырная булочка долголетия. – Корделия заглянула в глаза юноши, который, как назло, так и не убрал платок – будто решил до последнего вздоха сопротивляться ее попыткам накормить его и его гнилое семейство. – Этот рецепт перешел мне по наследству от моей любимой бабушки. Когда она поделилась им со мной, ей было больше девятисот лет.

На этот раз гости ахнули в голос.

Корделия не отводила взгляда от старшего наследника клана, но он лишь слегка выгнул брови.

Ну, давай же, убери дурацкий платок и дай мне увидеть тебя! Однако, юноша только сильнее закашлялся, прикрывая глаза. Его длинные ресницы тут же стали казаться еще длиннее – из-за теней, разлегшихся на бледной коже.

Корделия разочарованно сжала зубы.

Она вдруг поняла, что его глаза отличались от глаз обычного человека – в них, словно ураган, плескалось сразу три цвета. Серый, голубой и зеленый. Такие глаза были лишь у фейри. Выходит, молва не врет, и он действительно их потомок.

Впрочем, ей от этого никакой пользы. Главное – чтобы съел проклятую булочку!

От таких подарков отказывались только дураки. Мало того, что эти зелья стоили баснословных денег, так их еще и черная колдунья дарила. Не взять дары – прогневать ведьму. И хоть вред людям карался смертью, ведьма могла найти способ отомстить.

Но никто из семейства Агнаман не торопился пробовать ее кушанья.

– Что же вы, брезгуете моим подарком? – Она слегка наклонила голову на бок, рассматривая глав семейства. – Они вам не по вкусу?

Старший Агнаман переминался с ноги на ногу, глядя то на свою жену, то на Корделию. Его лоб покрылся испариной. Госпожа Агнаман будто приросла к своему креслу. Она сидела, выпрямив спину и сжав накрашенные губы так плотно, что их даже не было видно.

Корделия медленно повернулась к бывшему возлюбленному.

Нейде смотрел только на нее. Страх почти исчез, и только ненависть горела в его глазах.

И что она раньше в нем находила? В его фигуре не было ни стати, ни силы. И даже его внешность больше не казалась сногсшибательной. Скорее он был… смазливым. И ничего более.