Хэвейд улыбнулся под маской:

– Я уверен, ты самостоятельно это выяснишь.

Ему пора было уходить. Сейчас Корделии уже вряд ли что-то угрожало, а ему нужно было срочно вернуться в поместье, чтобы продолжить изображать немощного юношу.

Корделии наверняка хватит времени во всем тут разобраться. А он, как только окажется в поместье, пошлет за ней Гуайре. Ему же еще нужно выяснить, что задумали отступницы. Теперь Хэвейд не сомневался: сегодняшняя гроза – их рук дело. Призраки, кричащие вместе с дождем, шепот ночных существ, кровожадные звери – ведьмы что-то замышляли, а потому призвали себе на помощь всех отвратительных тварей, каких только могли.

Хэвейд направился к двери, когда почувствовал, как что-то его удерживает.

Он обернулся. Корделия вцепилась в его пояс. На ее милом бледном личике отразилось удивление. Казалось, что язычки пламени у губ слегка дрожат.

Она выглядела невероятно беззащитной, невинной и… сладкой. Как те угощения, которые она готовит.

И не скажешь, что черная ведьма.

– Ты уходишь? Оставляешь меня здесь одну?

Хэвейд снова усмехнулся. Он и не думал, что ему доставит такое удовольствие – наблюдать за ней, за ее эмоциями, за немного детской обидой.

– Ты уже взрослая, чтобы остаться дома одной. – Он отцепил ее прохладную ладонь от пояса, надеясь, что она не заметит, как сильно ему не хочется это делать. – Я верю, что у тебя все-все получится.

Она скривила губы и ухмыльнулась:

– Конечно, получится. Вспомни про меня, когда тебя сразит поносная хворь.

Хэвейд едва не расхохотался. Дейре и тот вел себя взрослее.

– Обязательно. Ты навсегда останешься в моем сердце.

Она хмыкнула, глядя на него с тоской и разочарованием и отступила назад.

Хэвейд подавил вздох. Ему не хотелось огорчать ее. И это было очень странное чувство. Ведь он ей совершенно ничего не должен. Он видит ее всего-то третий раз в жизни!

«Но… – Успокоил он себя. – Совсем скоро мы увидимся снова. Не грусти.»

Когда он дошел до двери, послышался шорох ткани. Ведьма запустила в него чем-то!

Хэвейд обернулся и легко поймал собственный плащ, летящий вообще в другую сторону.

– Это твое! – Гнев делал Корделию невероятно хорошенькой. Хэвейд понял, что желает испытать на себе все ее эмоции. Почему она его не проклинает?

Наверное, он сошел с ума.

Он пристроил плащ на полусгнившем подоконнике и снова улыбнулся:

– Сохрани его в память о нашей встрече. Не хочу, чтобы ты обо мне забывала.

Он вышел, не позволяя себе взглянуть на нее и даже дышать одним с ней воздухом. Тем более, он был отравлен ее лавандовым колдовством.

Он ушел! Ушел! Ушел!

Козел!

Корделия зарычала и шумно выдохнула. Ну и катись!

Какое ей вообще до него дело?! Явился какой-то странный тип в маске, улегся рядом с ней, прижимался, трогал ее волосы, а потом смылся. Демона испугался? Трусливый хмырь!

И вообще, скорее всего, он просто жалкий уродец. Даром, что тело, как у воина. На лицо, наверняка, страшенный. Язвами, бородавками и нарывами покрыт. И зубы у него кривые, желтые и гнилые. А волосенки жидкие.

Нет, с волосами у него как раз все нормально – густой черный хвост на макушке чем-то напоминал змея, который едва ее не сожрал в Лощине теней.

– Хватит страдать по нему… еще свидитесь.

Корделия едва не подпрыгнула от страха. Сердце бешено заколотилось в груди.

Но поняв, что это демон-старичок, она немного успокоилась.

– Ох… ты напугал меня, – подумав, Корделия коварно улыбнулась и нараспев произнесла: – Бендигейдвран.

Змей из бисера аж весь взвился от недовольства и зашипел.