Когда возвращаемся, находим детей изучающими карту. Парис со знанием дела рассказывает об окрестностях и живности, что здесь водится, а Лео и Тэя слушают, раскрыв рты.
Роул все с той же легкостью снимает меня с коня и ставит на землю, и я во избежание неловких моментов сразу бегу к детям.
— Мамочка!
Обнимаемся втроем, и все это время чувствую на себе взгляд Роула. Ну что ему от меня надо?! Болезненный стон так и рвется из груди, но я как обычно, держусь. Справлюсь. Как обычно, я со всем справлюсь.
Не замечаю, как Парис исчезает, и мы снова остаемся вчетвером. Понимаю, что пора заканчивать эту встречу, и решительно смотрю на герцога, готовая попрощаться.
— Вы куда-то торопитесь? — опережает меня он, сбивая с толку.
— Нет, — вырывается быстрее, чем я понимаю, что сказала.
— Вот и отлично! Я обещал Лео научить метать нож.
— Да-а-а! — сын тут же забывает обо мне и мчится к Роулу, а я чувствую, как ревность не дает вдохнуть.
Так и хочется высказать сыну, что это я рожала тебя! Я кормила, воспитывала! Я не спала ночами, я! А не тот мужчина, к которому ты бежишь. Но это эмоции. Здравый смысл говорит обратное. Эта часть меня искренне считает, что ребенку необходим отец, пусть даже и в такой форме. Лео будет достаточно даже простого общения с ним, и знать всей правды не обязательно.
Усевшись на широкий низкий пень, беру дочь на руки, и пока та обрывает ягоды земляники с букетика, который успела насобирать, наблюдаю за Роулом и сыном.
Лео внимательно слушает наставления, рассматривает клинок, который Роул держит в руках, и восторженно скачет на месте, глядя на то, как острие вонзается точно в центр мишени, прикрепленной к дереву.
Время от времени герцог поглядывает на нас, но в целом, он сосредоточен на ребенке и следит, чтобы тот не поранился и не запустил оружие, куда не следует. Уверенная в том, что Роул все проконтролирует, отвлекаюсь на малышку и замечаю ее сонный взгляд. Ну конечно! Столько событий за день, а дневной сон она пропустила.
Укладываю ее на руки поудобнее и, поглаживая по головке, напеваю ее любимую песенку, под которую Тэя окончательно засыпает. Целую загорелый лобик и слышу, как Роул просит Лео быть потише.
Его забота о детях так приятна, что я снова едва сдерживаю слезы, и молюсь, чтобы этот день не заканчивался, ведь нам всем так хорошо вместе.
— Мама! Ты видела? — шепчет Лео, сияя от радости.
— Видела! Ты у меня такой меткий! — целую его во влажную от пота щечку, — не хочешь подкрепиться?
— Хочу еще метать ножи!
— На сегодня достаточно, Лео! Твоя рука устала, надо дать ей отдых.
Сын огорченно вздыхает, но не спорит. Садится на сухую землю рядом со мной, облокачивается на мои ноги и на глазах засыпает.
— Воин устал, — тихо смеется Роул, с нежностью глядя на детей
— Слишком много впечатлений. Они запомнят этот день надолго.
Внезапный раскат грома заставляет вздрогнуть, и я поднимаю глаза к небу.
— Гроза приближается. Надо уходить!
Растерянно смотрю на детей, которых не разбудит даже пушечный выстрел над ухом, и не понимаю, что мне делать. Но Роул решает проблему быстрее, чем я успеваю сообразить, что происходит.
Легко подняв Лео с земли, он усаживает его на одну руку. Изловчается и забирает Тею, уложив ее на вторую. Прижимает детей к груди так, чтобы их головы легли уму на плечи, и выжидающе смотрит на меня.
— Прошу прощения, баронесса, я бы взял и вас, но у меня всего две руки.
Не могу оторвать взгляда от этой умильной картины. Высокий, сильный отец и крошечные головки детей, спящих на его плечах. Кажется, что моя душа вот-вот воспарит, расправив крылья.