Даже разборки были по этому поводу, но бизнесмен пришёл просить помощи у московских воров, а московские воры Монгола знали, поэтому бизнесмен ещё и штраф заплатил, что потревожил серьёзных людей. Остался и без алюминия, и без денег.

Но дом, хоть и дорогой, был очень уродлив. Больше он напоминал построенное из кирпича СИЗО, да и колючая проволока на заборе усиливала это ощущение, и всякие образцы роскоши не помогали никак. Вышек с часовыми только не хватало. Хозяин пытается выглядеть богатым, но всё равно, натуру не спрячешь.

Двери в дом двойные, под ногами пушистые ковры, но стены отделаны красным, из-за чего помещение производило гнетущее давящее впечатление. Даже картины, плохо сделанные копии известных изображений, не помогали. Зато стоили, наверное, больших денег.

Сопровождали нас двое урок, один седой, с руками, густо усеянными партаками – тюремными татуировками, второй помоложе, в очках, но татуировок у него было побольше. «Синие», партаки они любят.

Но привели нас не в кабинет, а на кухню, там и остались молча сидеть. Кухня – дорогущая, обставленная по последнему слову технику, всякие игрушки, которые показывают в рекламе, но на которые у простого народа нет денег. Впрочем, вор этим не пользовался.

Монгол сидел за столом и пил чай, судя по ядрёному запаху – «купец» или более крепкий «чифир». А из еды перед ним был простой кусок хлеба, намазанный маслом и посыпанный сахаром, и карамелька в бумажке. Привык на зоне к таким десертам.

Сам Монгол будто вообще витал где-то в облаках, но я точно знал, что он, несмотря на внешнюю неторопливость, грузность и тяжёлые мешки под глазами, обладает быстрым и острым умом и уже гадает, нахрена я явился.

Ему под полтинник. Многие воры в законе – грузины, и в наших краях их водилось немало и сидело по окрестным колониям много. Но сам Монгол, Григорий Каргин, был местным, смешанная кровь русских и многочисленных народов Сибири.

Он смотрел на меня, а я рассматривал его. Надо вести себя аккуратно. Если замешан кто-то из людей Дяди Вани или он сам, то работа станет сложнее. Зато Монгол может быть не в курсе, ему уже не всегда говорят, кто чем занят – он теряет авторитет.

Но обвинение в адрес Дяди Вани без твёрдых доказательств давать нельзя – мне не поверят, сразу прикопают. Называть его тоже пока нельзя, но осторожные намёки делать можно, сыграют потом, когда вор будет обдумывать разговор. Если эти намёки сработают потом – будет замечательно. Особенно если проконтролировать их, чтобы они точно сработали.

И ещё есть момент, Монгол наверняка слышал про ЧОП Чернова, и что Коршун работает там. И должен знать, что ЧОП заключил контракты с Александровым. Тогда вор может захотеть поучаствовать в этом бизнесе, а то и вообще может отжать всё. Он же вор, это его хлеб, ещё и сахаром, как тот кусок, что он ел, когда я пришёл к нему.

Поэтому надо выставить всё так, чтобы Монгол сам захотел защитить Ярика в СИЗО хотя бы в ближайшие дни, а потом мы найдём способы самим вытащить его оттуда. У блатного есть возможности повлиять как на заключённых в камерах, так и на вертухаев. А мне уже утром надо будет задействовать связи, чтобы повидать Ярика и научить, что говорить, если Монгол захочет вдруг повидаться с моим братом.

А потом надо будет вытащить Ярика любой ценой до того, как Монгол поймёт, что мы его дурим. Снять все угрозы с этой стороны за раз не выйдет, но мы будем избавляться от них постепенно, по мере поступления.

– Ну, рассказывай, молодой человек, с чем пожаловал, – сказал Монгол, рассматривая меня внимательным тяжёлым взглядом. Голос будто немного заторможенный, тихий, усталый.