С моей точки зрения, оставить этот предмет без внимания – все равно что исключить какой-либо жизненно важный орган из сферы анатомии или его функции из сферы физиологии. Внимательное наблюдение за действиями людей в обществе – за их движениями, речью и за явствующими из их действий мыслями и чувствами – показывает, что многие из них, возможно, большинство, обусловлены или управляются формальными организациями. Это наиболее очевидно для деятельности людей в качестве наемных работников и домохозяек, на которую приходится около четверти всего их времени, но большинство людей и в «свободное время» тоже участвуют в каких-то организациях. С учетом семей, предприятий, где работает более одного человека, различных муниципальных учреждений, независимых или частично независимых правительственных учреждений и органов власти, ассоциаций, клубов, обществ, студенческих братств, образовательных учреждений, религиозных групп и т. п. число формальных организаций в США составляет многие миллионы, и вполне возможно, что их количество превышает численность населения[5]. Вероятно, мало кто состоит менее чем в 5—10 таких организациях, а многие принадлежат к пятидесяти и более. Эти факторы прямо обусловливают индивидуальное поведение людей, влияют на него, подчиняют его себе. Если взять короткий период времени – день или неделю, – то мы увидим многие миллионы краткосрочных (протяженностью не более нескольких часов) и безымянных формальных организаций, которые редко воспринимаются как организации.

Пока мы не будем давать формальным организациям определения, а ограничимся их описанием. Важнейшие из них представляют собой объединение кооперативных усилий; они обычно имеют собственные имена, управленцев или официальных руководителей, а причины их возникновения можно приблизительно описать; к ним относятся, в частности, правительство, его департаменты, церкви, университеты, заводы, промышленные корпорации, симфонические оркестры, футбольные команды.

Формальная организация – это такой тип кооперации усилий людей, который носит сознательный, преднамеренный и целевой характер. В наши дни такая кооперация повсеместна и неизбежна, и в силу этого ей обычно противопоставляют исключительно «индивидуализм», как если бы других процессов кооперации не существовало. К тому же многое из того, что мы считаем надежным, предсказуемым и стабильным, столь явно представляет собой результат организованных усилий, что возникает представление, будто бы в норме организованные усилия сопряжены с успехом, а неудача организации – это отклонение от нормы. В некотором отношении эта иллюзия даже полезна, по крайней мере в так называемых нормальных условиях, если обращаться с нею осторожно.

Однако на самом деле успех кооперации внутри формальных организаций или той кооперации, которую они осуществляют – это не норма, а отклонение от нее. То, что мы видим вокруг, – это немногие успешно выжившие организации; тех, гораздо более многочисленных организаций, которые не добились успеха, мы не видим. Стабильные организации – это исключение, а не правило. Можно с полным правом утверждать, что в нашей культуре в любой данный момент существует множество организаций, однако это не означает, что данные конкретные организации уже просуществовали достаточно долго или что они будут существовать длительное время. Аналогичным образом сам по себе факт стабильной численности населения не обязательно предполагает долголетие, а свидетельствует лишь о том, что параллельно со смертью одних людей рождаются другие.