- В какую больницу повезете? – спрашивает наглый хам.

- На Революционной.

- Здесь думаю хватит на то, чтобы обеспечить женщине нормальные условия.

- Еще как, командир,- отвечает невидимка. Наверное фельдшер со скорой.

-Я навещу вас, — это хам шепчет уже мне. – Вы мне жизнь сегодня спасли. Дочь – все что у меня есть.

- А у меня нету, никого и ничего. И вы мне не нужны, — выдыхаю в пространство и вдруг вспоминаю. Я его видела. Давно, в другой жизни. И тогда на его лице были написаны гордость, торжество и безграничное счастье. Я стояла на пороге роддома пять лет назад, боясь, что потеряю связь с планетой и улечу в космос. Наверное поэтому и запомнила отца с охапкой цветов, красивую, но злую женщину и пищящий сверток в руках детской медсестры. Врезался мне в память, но сейчас он мало похож на себя прежнего. Морщинки в уголках губ, потухшие глаза его изменили не в лучшую сторону. Странная штука жизнь.- Не приходите. Не затрудняйте себя. Я ничего особенного не сделала. И вы не должны мне ничего. Это просто нормальный человеческий инстинкт. И на вашем месте я бы не размахивала монтировкой на глазах у дочери.

Я и вправду не хочу его видеть, и малышку не хочу. Слишком болезненные воспоминания. Слишком страшная встреча. Все слишком, чересчур.

- Вы не на моем месте,- рычит вепрь.

Он прав. Я никогда не буду на его месте. Потому что у меня нет того, что имеет он.

-Конечно, — соглашаюсь. Потому что спорить с зазнайкой глупо, да и в принципе он не далек от истины,- поэтому просто скажите, сколько сейчас времени?

- Странный вопрос,- хмыкает мой собеседник. – К четырем уже подходит. Вы торопитесь?

Я закатываю глаза. Времени до встречи с подругами почти не осталось. Правда больница, в которую меня собираются везти находится в двух шагах от дома. Эх. Не светят мне сегодня обновки. Придется надевать платье, в котором я ходила на Мойвино дефиле. Девчонки меня четвертуют.

- Только попробуйте сбежать? – нахальный голос выдергивает меня из моих мыслей. Он смротрит на мой мыслительный процесс, насмешливо приподняв бровь. Или у меня на физиономии написано, что я не собираюсь прохлаждаться на больничной койке.- Я ведь вас все равно найду, и выдеру как сидорову козу.

- Ну что вы,- хлопаю я ресничками, пытаясь принять вид невинной овцы.- Буду лежать, как привязанная, пить кисель больничный и вспоминать нашу встречу.

- А вы язва,- кривится он, и от этого становится более человечным, что ли.

- Я стараюсь,- награждаю его и малышку, которую этот странный мужчина нежно прижимает к себе, прощальным взглядом, прежде чем двери автомобиля с лязгом захлопываются. Надеюсь, что больше я их не увижу. Эта маленькая куколка прекрасна, но она не моя. Не моя.

Макар Ярцев

Голова гудит как корабельный колокол, когда я наконец прихожу в себя. Маришка рисует своих любимых сверх существ, высунув язык, кажется на договоре с корейцами. Странно, обычно девочки любят принцесс и единорогов. А у моей дочери какой-то сбой в системе. Мелкий шерстяной уродец ползает по моему столу, и судя по лужице на дорогой древесине, уже чувствует себя хозяином если не жизни, то положения. Баловень судьбы, блин.

- Я отвезу тебя к бабушке, — проталкиваю слова сквозь пересохшие связки, проклиная себя за малодушие. Но мне срочно нужно расслабиться, иначе мой мир грозит взорваться.

- Только не к ней,- глаза малышки наполняются слезами, и маска тканяная начинает покрываться мокрыми пятнами.- Папочка, пожалуйста. Я больше не буду без разрешения спасать несчастных.Только не отвози меня к Виолетте. Я ее боюсь.