Зато Ярослав, похоже, добросовестно отдавал дань аэрофобии. Закрыл глаза и так впился пальцами в подлокотники, что даже костяшки побелели. Как ни странно, это капельку смягчило мое раздражение. Такое снисходительное сочувствие. Вполне живой человек, со своими слабостями. Уж я-то хорошо знала, какой неприглядной может быть картина, когда слабости берут над тобой верх.

Самолет набирал высоту тяжело, как обожравшийся шмель, несколько раз проваливался в воздушные ямы. И даже когда выровнялся, стюардесса, чирикнув в микрофон про турбулентность, попросила не отстегивать ремни.

Ярослав – кстати, мне всегда нравилось это имя, именно вот так, в полной форме, не Слава и уж тем более не Ярик – выглядел бледновато, и я попыталась отвлечь его разговором на безопасную тему. Кто где жил в Милане, у кого какие любимые места. Выяснилось, что учились мы там в одно время, только я четыре года, а он всего шесть месяцев, и оба снимали квартиры в районе Брера, который называли миланским Монмартром.

- Может, даже и встречались, - предположил он.

- Может быть, - кивнула я. - На улице. Или в магазине. Твой ресторан для меня тогда был слишком шикарным. Разве что в кафе иногда заходила. Отец платил за мою учебу и квартиру, но на карман отстегивал скромно. У него тогда начались серьезные проблемы с бизнесом.

- Аналогично, - рассмеялся Ярослав. – У моего, правда, проблем не было, но я его разочаровал. Сначала после девятого класса пошел в кулинарный колледж, на кондитера. А когда закончил, отказался ехать в Париж. Поступил в CAA – ведущую кулинарную академию в Швейцарии. Ах, так? Самый умный? Тогда все сам, мальчик. Учебу оплатил, но жил я в кампусе и подрабатывал где мог.

- Отказался от учебы в Париже? – не поверила я. – Серьезно?

- Ну… были свои причины. Долго рассказывать.

Три с половиной часа пролетели незаметно. И все труднее становилось отводить глаза, встречаясь взглядом. Когда самолет пошел на посадку, Ярослав коснулся моих пальцев – как тогда, в кофейне.

- Марин… а что, если нам попробовать еще раз?

*Molto interessante… - Sì, signorina (ит.) - Очень интересно... - Да, синьорина

6. 5

На выходе получилась заминка. У трапа стояли двое мужчин в масках и каждому измеряли температуру бесконтактным термометром. Двоих, видимо, с повышенной, отвели в сторону.

- На расстрел, - шепнул мне на ухо Ярослав, стоя на ступеньку ниже.

- Не смешно! – буркнула я. Эта сцена очень живо напомнила о том, о чем совсем не хотелось думать.

- Ладно, - он пожал плечами. – Тебе куда ехать?

- В Навильи. Меня встретят.

Тут подошла наша очередь, и мы последними попали в автобус. Уже в терминале, перед залом выдачи багажа, куда мне было не нужно, Ярослав остановился, и я испугалась, что сейчас скажет что-нибудь вроде «буду ждать звонка». Но он лишь молча поцеловал меня в щеку и направился к карусели.

Проанализировать коктейль эмоций я не успела: вышла в зал прибытия и тут же попала в объятия Фабиано – рыжего, огромного, косматого, похожего на помесь медведя и льва. Он расцеловал меня так, словно не видел лет десять. Отпустил, схватил чемодан и затрещал с такой скоростью, что пришлось просить сквозь смех:

- Пожалуйста, помедленнее.

«Lentamente, per favore», - эту фразу изучающие итальянский язык запоминают одной из первых. Я хоть и училась в англоязычной группе, но разговорную речь освоила быстро, тем более почти все мои друзья были итальянцами. Болтали они со скоростью пулемета, поэтому постоянно приходилось осаживать. Даже когда сама уже говорила свободно.

Фабиано был не просто одним из них – самым близким. Возможно, потому, что предпочитал мужчин и отношения наши были именно дружбой, а не чем-то романтическим. Никто иной как Фабиано когда-то убедил меня обратиться в клинику профессора Понтедро и одолжил денег на оплату лечения. Еще во время учебы ему прочили большое будущее, и сейчас он стремительно набирал популярность как модельер с прицелом на молодых и активных. Район Навильи – миланская Венеция – находился от