Так глупо и так замечательно.

– Ну что же, жди!

Забрав вещи и придумав небылицу про экзамен, я выбежала из душного продакшна и поймала старое белое такси… Купила малиновый торт и «Молчание» Бергмана. Алек беспробудно звонил весь путь, постоянно спрашивал, где я, и что-то сопел, но был доволен и рад. И утро до конца растворилось в моем настроении. Мне было приятно минорно. Светлая грусть, когда кажется, что так красиво уже никогда не будет. И это все, что есть. И это было. Я набрала код, пешком поднялась на четвертый этаж. Дверь была открыта. Он лежал на диване и пил аспирин. Через трубочку и с лимоном.

– Аристократ, – я сказала это с такой добротой, что самой стало страшно. Может, я тоже заболела?

Мы сидели на солнечной кухне и пили чай. Он ел торт. А я вообще мало ем.

Я потрогала губами его лоб:

– По-моему, температуры уже нет.

– Я столько лекарств выпил…

– Ты уверен, что она была?

– Да не было ее. Я просто хотел тебя увидеть. Иначе ты бы не приехала, мне пришлось бы тебя уговаривать, просить и делать всякие глупые вещи.

– И…

– Ты бы смеялась. А я, может быть, даже закурил. И ты была бы виновата.

– Как ты повернул…

– Ага, я такой.

– Пошли в гостиную поваляемся.

Он воспринял это правильно, по-мужски и со всеми вытекающими последствиями.

Я легла на живот, положив голову на подушку, а он делал массаж, это было одним из его главных достоинств, но отнюдь не основным.

«Рельсы. Рельсы. Шпалы. Шпалы. Ехал поезд запоздалый», – так в детстве всех учат делать массаж. Его учили иначе. Интересно, а кто она была? Учила явно женщина.

– Я написал рассказ.

У меня заныл копчик. Мало того что мне еще целых десять дней нельзя заниматься сексом и употреблять алкоголь, так тут такое. И стресс никак не снимешь.

– Пойдем – прочитаешь.

Нокаут. Человек, для которого sms-ка в пять слов казалась повестью на сто страниц, написал рассказ.

– Давай потом, я так хорошо лежу… – он не среагировал.

– Давай потом, – немного похожим на нытье голосом проворчала я еще раз.

Он начал массировать немного иначе. Свело икру.

Есть две вещи, которых я боюсь больше всего: это мужские слезы и их же откровения. И я не могу перебороть этот страх. Хотя и не пыталась. После ночи хороших кроличьих забав мне всегда страшно читать вожделенные сообщения – стираю, не глядя.

Почему утром все не так, как вечером? Я не принимаю секса под алкоголем – движения становятся слишком размеренными и вялыми, и потом, люблю осознанные поступки. Всегда приятно ловить адреналин, зная, что утром не прокатит отмазка «это все виски». Может, мне нравится иногда чувствовать себя виноватой.

– Ты не прочитаешь?

– Прочитаю. А о чем он?

– Об этом.

В описаниях Романович был дилетантом.

Он поцеловал каждый позвонок, зарылся носом в волосах, лежал и просто дышал. Мы думали об одном и том же. О рассказе. Так мы пролежали час. А потом я встала, он пошел за мной. И там, в узкоформатном коридоре с видом на комнату с роялем, молчали.

– Мне надо ехать.

– Я тебя не отпущу.

Он с силой схватил меня, обняв сзади и руками держа где-то возле ребер, которые прикрывали как всегда пустой желудок.

– Я тебя не отпущу…

И не отпускал. Прямо там, возле рояля, повернувшись спиной, я чуть опрокинула голову назад, ступней провела по его лодыжке, рукой коснулась живота.

И остановилась.

– «Если хочешь остаться, останься просто так», – Алек внезапно четко отреагировал.

А я, как всегда, нашла повод и уехала… Ну, не могу же я разглагольствовать на тему венерических заболеваний. Тем более Алек не занимается сексом без презервативов.

Дневные пробки всегда душны и томительны, я опять занималась душевным онанизмом. Как вдруг откуда-то ниоткуда пришел ноябрь… И пропало утро, и Романович. Он так и не прислал свой рассказ. Электронная почта работала безупречно. Я сидела и обновляла mail.ru, запускала outlook express. А мне было просто и ясно сказано почтовым клиентом: «У вас нет непрочитанных сообщений».