Здесь же все буквально обрушались в пропасть. Складываясь как карточный домик. Да еще на фоне совершенно иного сценария в Европе. Не сулящего США ничего хорошего.

У Великобритании за годы Первой мировой войны долг вырос с 650 миллионов до 7,4 миллиардов фунтов стерлингов. И бо́льшая его часть была заимствована в США. Так, к 1934 году, несмотря на все выплаты и усилия Лондона, он был должен Вашингтону еще порядка миллиарда. С учетом реструктуризации и прочих чудес. И правительство Великобритании, как и правительство США, к концу 1920-х годов тратило порядка половины своих бюджетных доходов на обслуживание долгов.

Во Франции ситуация была еще острее.

У нее и долгов имелось на 1913 год вдвое больше, чем у Великобритании, и вышли они из войны хуже в плане набранных финансовых обязательств, из-за чего экономика лягушатников скрипела от непомерной долговой нагрузки, норовя обрушиться в любой момент. Чем и объяснялся довольно высокий градус пацифизма. Крепко и серьезно воевать с ТАКИМИ долгами выглядело сущим безумием.

И это только государственный долг. А ведь имелись еще и частные, которые в разы превосходили правительственные заимствования.

На этом Фрунзе и сыграл, обещая новую гонку морских вооружений. Для Франции это означало в 1926–1927 годах просто выбывание из клуба морских держав, то есть скатывания до уровня Дании или какого-то иного лимитрофа. Да и для Великобритании тоже катастрофу. США, кстати, также охотно пошли на купирование новой гонки морских вооружений, так как их федеральное правительство в эти годы едва-едва набирало денег на оплату экипажей кораблей и минимальное их обеспечение.

Теперь же Лондон и Париж, введя мораторий на выплаты по долговым обязательствам банкам США, вдохнули жизнь в экономику. Ведь они и сами, прекратив обслуживать долг, высвободили разом порядка трети своих бюджетных средств. Что позволило начать нормально финансировать и армию, и флот, и прочие структуры.

Про частный сектор и речи не шло. Там вообще началась песня. И многие крупные компании испытывали определенную эйфорию. Начав готовить экспансию на рынки Латинской Америки, которые еще в начале года крепко держали компании из США.

Да, конечно, взрывного роста пока не произошло. Слишком мало времени для эффекта. Но ситуация в этих ключевых державах Запада радикально изменилась. И финансовая, и прежде всего психологическая. Рыночный и бытовой оптимизм буквально стали захлестывать эти страны, придав обществу оживление.

О том же, как оживились военные, и вообще говорить сложно. Ведь на фоне стремительно растущей угрозы со стороны СССР у них появилось финансирование. Нормальное, вменяемое финансирование. Из-за нехватки которого те же французы очень многие образцы довольно интересной техники и разрабатывали крайне долго, и строили сильно ограниченными тиражами.

Союз тоже не стоял в стороне от этого праздника жизни.

Например, из-за критических проблем у американских нефтяных компаний, начавшихся осенью, стал стремительно расти экспорт советской нефти. Чего бы не получилось, если бы ключевые британские нефтяные компании не оказались связаны с Ротшильдами. В силу обстоятельств, вызванных долговым кризисом, часть из них оказалась убита, а остальные отправились в бега, потеряв контроль над ключевыми активами. Что спровоцировало дележ собственности, в некоторой степени парализовавший бизнес.

Вот в Союз и пошли танкеры.

Да и в остальных сферах сырьевого замещения Союз чувствовал себя неплохо. Шел уверенный рост экспорта, укрепляющий торговый баланс. Тем более что и германская промышленность из-за оккупации фактически ушла с рынков. Даже с тех, на которых она после поражения в Мировой войне все еще присутствовала.