– Если сделать возможным самоотвод, то много будет косить от призывной службы, – заметил Буденный.

– Это так. А значит, за службу должны идти какие-то плюшки. Например, занятие каких-либо руководящих постов разрешить только для тех, кто прошел службу. Или там разрешение на открытие дела выдавать только после службы. Если годен – то в обычных учебных частях. Если не годен или взял самоотвод – то удвоенный или утроенный срок в социально значимой профессии. Например, медбратом в больнице утки потаскать. Или еще чем заниматься. Плюшки эти должны быть, с одной стороны, значимы, а с другой – без них человек бы не чувствовал себя ущербным, живя обычной жизнью маленького человека. Кстати, возможность пройти службу вольноопределяющимся по военной или альтернативной линии должна, я думаю, сохраняться до окончания мобилизационного возраста, то есть, считай, до старости.

С этими доводами Михаила Васильевича в целом согласились все. Как и с теми, что нужно полностью реорганизовывать работу военных комиссариатов. Ведь им теперь предстояло проводить большую и социально значимую работу. Для чего решили и зарплаты поднять радикально, и личную ответственность внести, и ротации, с выводом из структуры военкоматов после трех-четырех лет службы. Да и комплектовать личный состав военкоматов из ветеранов армейских, вручая им разовый контракт в качестве увольнительного поощрения по службе. И так далее.

Ну и коснулись вооружения.

Армии однозначно требовалось если не самое лучшее оружие, то уже точно близкое к этому. И ее основой по задумке Фрунзе должны были стать механизированные соединения. Первоначально в формате сочетания моторизованной пехоты на грузовиках с танковыми частями. С дальнейшей пересадкой пехоты на бронетранспортеры и боевые машины пехоты при сохранении танковых компонентов. Причем танки сюда должны идти лучшие, а не мобилизационный шлак. Артиллерия здесь также должна быть переведена на различные подвижные платформы, став самоходной, то есть вывести из армии буксируемую артиллерию в полном объеме. Исключая минометы и подобные системы, но их можно скорее отнести к носимой или вьючной.

Особняком стоял армейский спецназ, такой как воздушно-десантные части, штурмовые инженерно-саперные, горная и морская пехота и так далее. Здесь требовалось действовать по ситуации. Все-таки много специфики, и не всю ее можно было удовлетворить на текущем уровне развитии науки и техники.

Общая парадигма – армия должна стать мобильным, бронированным кулаком.

С народной милицией такого, увы, прокатить не могло. Просто в силу того, что промышленность Союз, даже получившая boost в последние пару лет, все еще была довольно слабой. Да, в оригинальной истории Союз сумел только в 1945–1947 годах завершить моторизацию. Но это было возможно только благодаря сильнейшему перекосу экономического и промышленного развития, а также почти полумиллионному парку грузовиков, которые он получил по линии ленд-лиза и без которых на 1941 год пехота РККА имела очень ограниченную моторизацию.

И порываться прыгнуть выше головы, проведя сплошную моторизацию вооруженных сил, не было, по мнению Фрунзе, никакого смысла. С одной стороны, все эти грузовики остро требовались в народном хозяйстве. Особенно сейчас – на старте. Когда имелся пусть и маленький, но экономический эффект от каждого грузовика. С другой стороны, этого и не требовалось. Во всяком случае, в ближайшие лет десять.

Так что народная милиция должна была формироваться по схеме легкой пехоты. Ну почти. Потому как оставлять ее совсем без артиллерии и бронетехники не имело никакого смысла. Опыт боевых действий на Украине показал – даже один бронеавтомобиль может изменить ход боя целой роты, а то и батальона.