Скорее всего, Дрейк действовал вполне достойно. Ну а фраза о «бросившей в несчастьи “Юдифь”» появилась вследствие того стрессового состояния, в котором находился Хокинс, когда писал свой отчет о плавании.

В пользу этого говорит и итоговый доклад адмиралтейства по расследованию обстоятельств событий Сан-Хуан-де-Улоа, где Дрейку не было предъявлено никаких претензий. Что касается самого Хокинса, то когда он пришел в себя от пережитого, то его добрые и партнерские отношения с Дрейком восстановились и они оставались друзьями всю оставшуюся жизнь.

Говорят еще и то, что сам Хокинс всю оставшуюся жизнь терзался муками совести, что не сдержал данного им слова и не смог спасти своих оставшихся на берегу товарищей.

Но почему разгром эскадры Хокинса нисколько не расстроил Елизавету Первую? Как оказалось, пока Хокинс с Дрейком находились в плавании, испанский король Филипп Второй решил наказать непокорные Нидерланды и послал туда своего верного и кровожадного герцога Альбу. Войско состояло из ландскнехтов-наемников, которые требовали немалых денег. Эти деньги для безопасности было решено перевезти морем. Но по пути на испанцев напали французские корсары, и те едва успели укрыться в английских портах. После этого испанцы обратились к Елизавете с просьбой обеспечить охрану испанским транспортам, так как англичан французы побаивались. Надо оговориться, что все перевозимое золото было взято испанским королем взаймы у некоего генуэзского банкира Спинолы. И надо же было такому случиться, что Спинола именно в этот момент получает известие, что экспедиция Хокинса провалилась и сам он убит. Так как Хокинс был личностью весьма известной, Елизавета должна была отреагировать на его смерть. Демарш мог вылиться в войну между Англией и Испанией, а это значило, что англичане просто-напросто заберут себе все деньги банкира. Спинола решает спасать свои капиталы и ставит на англичан. Он пишет письмо английскому адмиралу Винтеру, что деньги пока все еще являются его, а не испанской собственностью и он готов вступить с английскими властями в переговоры. К интриге подключается и брат Джона Хокинса Уильям. Поплакав о тяжкой судьбине любимого братца, он решает все же подзаработать на его смерти. По просьбе безутешного Хокинса государственный секретарь Сесил тут же наложил секвестр на испанские деньги, и они были перевезены в Тауэр.

Джон Хокинс. Неизвестный художник

В ответ разъяренный герцог Альба накладывает эмбарго на собственность британцев в Голландии. Узнав об этом, королева Елизавета наложила эмбарго на всю испанскую собственность в Англии и бросила в тюрьму испанского посла.

Именно в этот момент, когда война, казалось, была уже неизбежна, и появился Дрейк со своим письмом от Хокинса, а потом и сам старик Джон, изрядно оголодавший, но живой и здоровый.

– Так это ж меняет все дело! – ударил себя по ляжкам Беня Спинола, и все завертелось в обратном направлении.

Вскоре Лондон и Мадрид решили все полюбовно – Елизавета взяла на себя долг Филиппа генуэзским банкирам, а Филипп решил впредь посылать деньги для армии Альбы только сухопутным путем.

Что касается Дрейка, то он, вопреки своим опасениям, произвел на королеву самое благоприятное впечатление.

По всей Англии злоключения Хокинса и Дрейка вызвали негодование. Нетерпеливые даже требовали объявления войны. Надо ли говорить, что и Хокинс, и Дрейк, да и все оставшиеся в живых участники трагического плавания горели желанием поквитаться с коварными испанцами. Как здесь не вспомнить бессмертную фразу Шарля де Костера: «Пепел Клааса стучит в мое сердце!» Наверное, так мог сказать и Фрэнсис Дрейк, что пепел Сан-Хуан-де-Улоа стучит в его грудь и требует отмщения. Английский историк Энтони Н. Райан так пишет о значении боевого крещения Фрэнсиса Дрейка: «Обломками Сан-Хуан-де-Улоа Дрейк вымостил себе путь к званию командующего в неофициальной войне против Испании».