– Как раз отца мне после переезда стало сильно не хватать, – отзываюсь с сарказмом. Каюсь, не сдержалась. Но право указывать мне с кем общаться дражайший сосед давно прозевал.

Он со вздохом останавливается сзади и судя по скрипу кожи сжимает пальцами спинку по бокам от моей головы. Проверять не рискую, да и не нужно особо.

– Если так сильно хочешь с кем-то поужинать – сходи со мной.

И нет, Макс не повышает тон. Но мурашки уже вовсю мигрируют по коже, в панике не зная куда податься.

– Приглашаешь? – стараюсь, чтобы голос звучал... нет, даже не с вызовом, а хотя бы ни писком пойманной за шкирку мыши. Это преступление так вкусно пахнуть! Слезами ангелов он с утра натирается, что ли?

– Приглашаю, – шепчет Макс над самым моим ухом. Так близко, что в груди начинает ныть, словно он своим выдохом достал до сердца.

– И как быть с тем, что тебя опередили?

– Отмени.

Как у него всё просто! В душе чертыхаюсь. Сама сижу прямая как струна, а в лёгких воздух стынет от бескомпромиссности его тона.

– Я не собираюсь портить отношения с нашим боссом из-за твоих капризов, – едва слышно ворчу себе под нос, не удержавшись.

Намеренье продолжать общение на непринуждённой ноте тает с каждой новой репликой. Я здесь не для того, чтобы ему потворствовать.

– Так это ваше свидание – попытка подмазаться к начальству, и только? – выхватывает он из фразы повод потешить своё эго.

– Про свидание ты сказал, – тихо хмыкаю, сминая пальцами края юбки. И нет, потакать его внутреннему донжуану я тоже не собираюсь, хотя эти ревнивые нотки что-то сладко сжимают внутри. Тут потеряй бдительность, так Макс не только воспользуется, но и клеймо мне на лбу, как на своей собственности поставит. А вот поддеть нахала – это всегда во благо. – Кстати, Герман в формулировках был более изобретательным, недотягиваешь.

– Так почему согласилась? Вы едва знакомы. – пропускает он мимо ушей последнюю реплику.

Пф-ф-ф... Завёлся. Задели за живое.

– Ну-у-у... в первую очередь Герман приятный собеседник. И ещё у него глаза красивые, – добавляю с придыханием, пытаясь вспомнить, какого они всё-таки цвета.

Голубые? Серые? Помню только, что точно были.

– Даже так? – не сдаётся Макс, незначительно повышая голос. – И что в нём такого феноменального?

– Всё, – решаю не мелочиться. – Особенно то, как он смотрит, будто больше никого вокруг и нет.

– Всё? – усмехается Макс, рывком разворачивая кресло и нависает так, что мне приходится вжаться в спинку. – Расскажи тогда, что ты видишь в моих глазах?!

Ничего. Вообще ничего не вижу перед собой – кабинет сжимается до его гневно суженных зрачков. Меня начинает конкретно так знобить. То ли от неожиданности и растерянности, то ли от нервирующей близости его губ... Ясно одно – продолжим разговор в том же духе, и мне придётся подбирать свою независимость с пола... где-нибудь между блузой и колготками.

– А в твоих глазах я вижу, что друг из тебя никудышный, – отзываюсь с приторной улыбкой. – Лучше посоветуй, дружище, какой аромат мне выбрать на вечер? Роскошный ванильный, игривый фруктовый? Может, чувственный жасмин, или всё-таки что-нибудь возбуждающее... аппетит? Ты ведь дольше с ним работаешь. Должен хоть примерно знать предпочтения шефа.

– Ахметова... – запнувшись, Макс убирает волосы с плеча мне за спину и медленно водит по шее ладонью, будто примеряется. – Не будет у тебя никакого свидания. Или со мной или ни с кем. Поверь мне на слово.

– Максим... Как вас там по батюшке? – Плавно подаюсь вперёд, нарочно переходя на официальный тон. – Ваше слово – последнее, чему стоит верить. Помнится, правила фирмы категоричны к романам на работе. А вы изначально не собирались придерживаться корпоративной этики. Плохой, очень плохой руководитель. – выдыхаю жарко, ощущая небывалый кураж и то как усилившаяся хватка на горле затрудняет дыхание. – Как думаете, Герман считает вас таким уж незаменимым?