– Жертвы редко видят своих убийц, – пробормотал Кассиди. – В котором часу, по-вашему, это произошло?

Элви взяла правую руку убитого и согнула ее в запястье, проверяя степень окоченения.

– В полночь. Может быть, чуть раньше. – Отпустив руку, она спросила: – Могу я забрать его прямо сейчас?

Кассиди кивнул, в последний раз окинув взглядом изуродованное тело.

– Заходите потом ко мне.

– Я прослежу, чтобы вам передали копию протокола вскрытия, как только он будет готов. Не звоните и не давите на меня, пока я не закончу, иначе все только затянется.

Доктор Дюпюи была в полной уверенности, что именно Кассиди будет заниматься расследованием. И хотя официального назначения еще не было, она знала, что это лишь вопрос времени. Дело достанется ему.

Кассиди отошел в сторону, чтобы не мешать работе судебных экспертов, и начал осмотр номера. Все предметы на ночном столике в спальне были уже покрыты порошком для снятия отпечатков пальцев. Многие предметы были аккуратно уложены в отдельные пластиковые пакеты и замаркированы. Грабеж как мотив убийства абсолютно исключался. Среди прочих предметов на ночном столике лежали наручные часы «Ролекс».

Полицейский фотограф делал снимки. Другой полицейский, в хирургических перчатках, стоя на четвереньках, исследовал ковер.

– Кого-нибудь из прессы уже допускали сюда?

– Никого, – ответил ползавший по полу полицейский.

– Держите их подальше отсюда как можно дольше и постарайтесь ничего пока не разглашать. Позже, когда будем знать факты, мы в прокуратуре подготовим заявление для прессы.

Полицейский согласно кивнул.

Кассиди прошел в гостиную. Окна по обеим стенам закрывали темные шторы, так что в комнате царил полумрак, хотя интерьер был выполнен в светлых, пастельных тонах. В уголке дивана, обитого плюшем персикового цвета, свернулась калачиком молодая женщина. Головой она уткнулась в колени, закрыв лицо руками, и тихонько всхлипывала. Рядом сидел молодой человек. Он тщетно пытался успокоить женщину и выглядел взволнованным, даже испуганным.

Им обоим задавал вопросы следователь отдела убийств нью-орлеанской окружной полиции. Говард Гленн работал в отделе уже более двадцати лет, хотя был отъявленным плутом и коллеги его не особенно жаловали. Внешность его не располагала к общению и дружбе. Был он неряшлив, весь какой-то всклокоченный, курил одну за другой сигареты «Кэмел» без фильтра и вообще смотрелся как персонаж гангстерских фильмов сороковых годов. Но тем не менее среди профессионалов его уважали за упрямство и настойчивость, с которыми он проводил расследования.

– Привет, Кассиди, – завидев подошедшего коллегу, произнес Гленн. – Ты быстро добрался. Тебя прислал Краудер?

Энтони Краудер был окружным прокурором, шефом Кассиди. Кассиди проигнорировал вопрос Гленна и кивнул в сторону парочки, сидевшей на диване.

– Кто это?

– Ты что, не смотришь телевизор?

– Только не религиозные программы. Никогда не видел выступлений этого проповедника.

Гленн повернул голову и тихо – так, что только Кассиди мог его расслышать, сказал:

– Очень жаль. Теперь уж не увидишь.

Кассиди взглянул в сторону спальни, откуда под присмотром Элви Дюпюи выносили тело.

– Это Ариэль Уайлд, жена проповедника, – сообщил Гленн. – И его сын Джошуа.

Молодой человек посмотрел на Кассиди. Тот протянул руку и представился:

– Помощник окружного прокурора Кассиди.

Джошуа Уайлд пожал протянутую ему руку. Пожатие оказалось довольно крепким, хотя рука была мягкая, гладкая, ухоженная – не рука труженика. У Джошуа были выразительные карие глаза и темно-коричневые вьющиеся длинные волосы. Короче, он был хорош собой, даже немного слащав. Родись он пару веков назад и на другом континенте, быть бы ему завсегдатаем модных салонов, наверняка к тому же пописывал бы романтические стишки. Кассиди даже подумал, что Джошуа вряд ли играл когда-либо в бейсбол, ночевал на открытом воздухе или кутил с приятелями.