Прежде чем он смог ответить на вопрос о несуществующем дяде Клайве, дверь за его спиной опять распахнулась. На этот раз шумно, как будто порывом ветра. Кассиди был так поражен внешностью вошедшей женщины, что непроизвольно вскочил с кресла, расплескав почти весь херес.

– Слава богу! – воскликнула женщина, увидев Мэри Кэтрин. – Я боялась, что она опять ускользнула из дома.

Новая гостья была не ниже шести футов[1] ростом, длинноногая и грациозная, как газель. Ее восхитительное тело было упаковано в короткое белое махровое кимоно, едва прикрывавшее бедра. На голове высился тюрбан, скрученный из полотенца. Даже без макияжа лицо ее завораживало – огромные глаза цвета агата, маленький прямой нос, полные губы, красиво очерченные челюсть и подбородок, выдающиеся скулы. Походка ее была величава, что свойственно африканским женщинам.

– Извини, Клэр. Я разрешила Гарри уйти пораньше и решила принять душ. Когда я вышла, Мэри Кэтрин исчезла. Прислуга уже разошлась по домам. Господи, я думала, сойду с ума.

– Все в порядке, Ясмин.

– Кто это? – Девушка взглянула на Кассиди с искренним любопытством.

Клэр представила их друг другу. Кассиди пожал девушке руку, такую же длинную, как у него, но гораздо более изящную. Даже на близком расстоянии ее кожа казалась безупречной, без пор и цвета кофе, сильно разбавленного молоком. На коже поблескивали капельки воды – видно, девушка не успела толком вытереться. Кимоно на ней было, несомненно, единственным предметом одежды, но это ее совершенно не смущало, и, сверкая ослепительно-белыми зубами, она улыбалась Кассиди:

– Рада познакомиться с вами.

– Я тоже. Всегда восхищался вашей работой.

– Спасибо. – Она вопросительно взглянула на Клэр, потом вновь на Кассиди. – Мне позволено будет узнать, кто вы и зачем вы здесь?

– Нет.

Последовала неловкая пауза. В конце концов ее прервала Клэр:

– Ясмин, будь так добра, уведи маму наверх. Она может захватить херес с собой. Я поднимусь к ужину, как только закончу дела с мистером Кассиди.

Ясмин недоуменно взглянула на подругу, но выражение лица Клэр оставалось бесстрастным.

– Пойдем, Мэри Кэтрин, – сказала она. – У Клэр есть дела.

Мэри Кэтрин не стала возражать. Она встала и вновь протянула руку Кассиди. На этот раз он решил послать к черту скромность и поднес ее руку к губам. Она жеманно улыбнулась и попросила передать наилучшие пожелания его семье. Затем, под руку с изумленной Ясмин, выплыла из комнаты, унося с собой благоухающий аромат роз и хереса.

Как только за ними закрылась дверь, Кассиди повернулся к Клэр:

– Прошу прощения. Может быть, это прозвучит жестоко, но мой отец страдал неизлечимой болезнью в течение нескольких лет, вплоть до самой смерти…

– У моей матери иной случай, мистер Кассиди. Она часто путает настоящее с прошлым. Иногда она принимает человека за кого-то другого, знакомого ей прежде.

– Прежде?

– Да, до того, как она стала такой, – сухо сказала Клэр. – Она ведь, как сказали бы некоторые, помешанная, чокнутая, сумасшедшая, недоумок. Думаю, вам хорошо известны все эти жестокие слова. Я-то их слышала. Много раз. Знаете, она ведь была такой всю мою жизнь. Однако, хотя я и ценю такт, с которым вы отнеслись к ней, обсуждать с вами ее душевную болезнь не собираюсь. Как, впрочем, не собираюсь обсуждать и все остальное.

Она встала, давая понять, что их беседа окончена.

– Я не была знакома с Джексоном Уайлдом, мистер Кассиди. Если вы пришли сюда за тем, чтобы узнать это, теперь ваше любопытство удовлетворено. Я провожу вас к выходу.

Когда она проходила мимо него, он схватил ее за руку и притянул к себе.