Кассиди ожидал этого аргумента, но все равно критика была неприятна. Решив не обнаруживать волнения, он придал уверенности своему голосу:

– Все мы знали, Тони, что наши шансы в тех трех делах были слабоваты. В каждом из них адвокатам на суде нечего было говорить, кроме как: «Докажите». Я сделал все возможное при наличии того мизера доказательств, и ты знаешь это как нельзя лучше.

Окружной прокурор Энтони Краудер ощупал свой жилет короткими волосатыми пальцами и откинулся в кожаном кресле:

– Наш разговор несколько преждевременный. Полиция еще даже никого не арестовала. На поиски могут уйти месяцы.

Кассиди упрямо покачал головой:

– Я хочу заниматься расследованием параллельно с ними, чтобы быть уверенным, что ни одна улика не ускользнула.

– Но тогда у меня будут сложности с комиссаром полиции из-за твоего вмешательства в дело, касающееся сугубо их департамента.

– Я рад, что ты заговорил о комиссаре. Вы же приятели. Поговори с ним. Постарайся, чтобы назначили Говарда Гленна на расследование дела Уайлда.

– Этого убогого?

– Он был первым, кто прибыл на место преступления. И к тому же он хороший сыщик. Лучший.

– Кассиди…

– Не беспокойся, я не превышу своих полномочий. Пущу в ход все свои дипломатические способности.

– У тебя их вовсе нет, – напомнил ему прокурор. – За те пять лет, что ты работаешь в прокуратуре, кое-что ты сделал довольно неплохо, но вообще-то ты мне всегда доставлял головную боль, вмешивался куда не следует.

Кассиди самодовольно ухмыльнулся. Несмотря на грубоватое замечание Тони Краудера, он знал, как на самом деле относится к нему окружной прокурор. Негласно Кассиди считался наиболее вероятным преемником Краудера. И хотя он частенько сердил старика, Краудер не мог не признать, что Кассиди сочетает в себе ту же амбициозность, отвагу и выдержку, которые когда-то отличали его самого и определили его карьеру.

– Я выступал обвинителем и выиграл процессов больше, чем любой юрист в прокуратуре, – без ложной скромности сказал Кассиди.

– Знаю, – огрызнулся Краудер. – Не надо напоминать мне об этом. Но от тебя и неприятностей было больше.

– Нельзя добиться чего-то, если боишься поднять волну.

– У тебя не просто волны, а настоящий шторм.

Кассиди сел напротив и уставился на Краудера. Прямой взгляд его серых глаз всегда действовал безотказно, производя впечатление и на трудных свидетелей, и на циничных судей, и на скептиков-присяжных, а в обыденной жизни он придавал особую значимость даже пустяковой беседе.

– Отдай мне это дело, Тони.

Пока Краудер раздумывал, в дверях возникла голова секретарши.

– Ариэль Уайлд дает пресс-конференцию. Ее передают в прямом эфире по всем телеканалам. Подумала, что вам это может быть интересно. – Секретарша исчезла, закрыв за собой дверь.

Краудер потянулся к пульту и включил телевизор, стоявший в углу кабинета.

На экране возникло бледное лицо вдовы. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной, словно сошедший на землю ангел, но в голосе звучали стальные нотки:

– Эта трагедия не сможет остановить крестового похода, который повел мой муж против слуг дьявола. – Преданные поклонники Уайлда, теснившие полицейских, репортеров, фотографов, плотным кольцом окружавшие вдову, приветствовали это заявление дружными возгласами «аминь». – Сатана видел, что мы одерживаем победу в этой борьбе. Ему пришлось пойти на отчаянные меры. Сначала он использовал этот город коррупции и разврата в качестве оружия против нас. Городские власти отказались обеспечить моему мужу круглосуточную охрану, которую он просил.