Патрик надел на Сару перчатку и бережно вернул ее руку обратно в карман, а потом перешел на другую сторону и взял другую ее руку. Дрожь пробежала вверх и вниз по позвоночнику Сары, и голова опять склонилась.

Патрик мягко, но властно повел ее по улице, и прекрасно знал, что теперь она полностью в его власти.

– Что ты больше любишь, балет или оперу?

Ей было стыдно признаться парижанину, что она толком не знакома ни с тем, ни с другим. Но ей не пришло в голову солгать. Впрочем, она вообще очень редко лгала.

– Я даже не знаю, – призналась она, отводя взгляд, чтобы не увидеть его реакцию на отсутствие у нее утонченности. – Я не… Просто я была слишком занята. Учеба в средней школе, Калифорнийском технологическом институте. Потом кулинарная школа. Потом… ты.

Он как-то странно улыбнулся.

– Ты хочешь сказать… Leucé?

– Я… Ты прав. Да.

– Тебе нравится бросать вызов самой себе?

– Мне нравится? – Она наморщила лоб. Как обычно.

– М-м…

Мимо неожиданно промчался автомобиль, и Патрик потянул Сару к себе, скорее всего, автоматически. Автомобиль не представлял опасности для нее, поскольку был далеко от черных столбиков[55]. В течение одной восхитительной секунды она чувствовала благодать во всех своих мышцах. Куртка на нем была расстегнута, и, чтобы прикоснуться к его груди, достаточно было поднять руку. Тонкая хлопчатобумажная рубашка и футболка – и, наверное, под ними у него не было никакой другой защиты от зимнего холода – заставили ее ладони зудеть, так хотелось закрыть ему грудь руками. Застегнуть его куртку, чтобы было тепло. Но разве Сара могла сделать это? Он-то мог небрежно потянуть ее к себе, но она не смела даже дотронуться до него.

Конец ознакомительного фрагмента.