Его почитательницы сами создали образ загадочного писателя, они сами хотят играть в то, что он великий, и Одиссей поддержал их игру. Он нашел свою аудиторию, которая будет млеть от возможности побыть рядом с таким человеком. Он рассказывает им истории, как будто крадется на мягких лапах к их сердцам, и это их завораживает.

Для них Одиссей прекрасен и неуязвим даже в растянутых домашних штанах. Кажется, никакая ситуация не может его выбить из колеи. Он ведет себя так, будто знает о мире больше других. Он не напрягается и ни к чему не привязан. Трудно предположить, что его может вывести из себя или заставить нервничать, хотя внутри он дрожит, как осиновый лист. Его полуироничное отношение ко всему, даже к смерти, – его психологическая защита, в которой пока никто не смог сделать брешь.

Вчера Одиссей предложил женщинам нестандартную игру в бутылочку будущего. Нужно было смотреть в бутылку, как в подзорную трубу, и предсказывать свое будущее. Женщины были в восторге, и все видели разное. Одиссей радовался, что бутылка его не выбрала, так как своего будущего он не видел, потому что не мог начать новый роман, а без него жизнь как будто теряла смысл. Все как в тумане, сквозь который никак не появляется первая строка.

Когда женщины ушли, Одиссей задумался о своем будущем и понял, что если он не придумает, как начать «этот чертов роман», то будущего у него не будет. Он понял, что сам мешает началу романа, потому что боится быть искренним. Он не хочет быть искренним, он хочет быть сразу великим, и это все портит.

С женщинами он был словоохотлив и красноречив, пытаясь заглушить свой страх словами. Он рассказывал яркие истории из как бы своей жизни, и женщины смеялись и слушали его, глядя ему в рот. Он забывался и отвлекался от необходимости начать писать что-то великое, но после их ухода необходимость опять подступала к горлу, как острый нож.

Одиссей лег спать, но не спал. И на следующий день он не спал, он

ходил и думал весь день, а потом опять не спал – стоял у ночного окна. И только тогда, когда окончательно обессилил, то почувствовал те самые слова, которые «зажужжали» в его голове. Наконец он упал на кровать и уснул. Теперь он был уверен, что наутро начало романа будет уже на бумаге, а потом еще и еще. И это было спасенье.

В субботу Нора встала рано, сделала заказ в ресторане через приложение в телефоне, приняла душ и застыла в тревожном ожидании гостей. В этот субботний день она была зла на судьбу за то, что вместо важных дел готовилась к приему родственников своего супруга Кахи. Это был своего рода ее супружеский долг, который она должна была отдать в свой выходной день. Нора успокаивала себя только одной фразой: надо так надо. Она их терпела, потому что их звал в гости ее муж, закрепив эти «дружеские» посиделки как семейную традицию. Каха, по ее мнению, ничего не делал просто так, а значит, если он их принимал, значит, в этом была какая-то выгода. Нора не спрашивала у него какая.

Нора привыкла к тому, что их надо терпеть, как и к тому, что суббота – потерянный день, ведь они приезжали именно в субботу. Исключением была только суббота, когда жена брата Кахи рожала. С тех пор Нора просила небо, чтобы Лиза рожала как можно чаще и именно по субботам, как будто это было единственным способом избежать встречи с ней.

Несмотря на испорченный день, Нора решила дать себе право на маленькие радости: она знала, что Лиза не ест мясо, поэтому заказала мясные блюда, включив в меню сладкий картофель, от которого Лиза набирала вес.