Трудно было пройти по городу и остаться незамеченной. Привыкнуть к тому, что Вадиму обязательно доложат, что видели сестру его жены на причале, в магазине или около бассейна, было нереально. Сложно было воспринимать эти их особенные словечки и выражения. Не лестница, а трап, не на берегу, а на сходе. Трудно было быть объектом пристального внимания всех - от матросов в увольнении до соседских тетушек.

В Североморске все и всё про всех знали и не считали ничем особенным обсуждать жизнь других людей. А высокое положение Вадима делала всех членов его семьи идеальной мишенью для пересудов на все лады.

Как бы ни уважали Ветрова, всё равно находились и те, кому он не нравился. Сам Вадим по этому поводу не очень расстраивался, приговаривая, что он, мол, не тульский пряник, чтобы всем нравиться. Тори даже специально купила такой пряник - попробовать. Вкус был интересный. Но Катя пекла вкуснее.

Время в Североморске шло гораздо медленнее, чем в Москве. То ли отсутствие солнца так действовало, то ли однообразность жизни. Тори училась. Пересылала контрольные в Москву. Местная школа её пугала, хотя Катины сыновья рассказывали о ней только хорошее.

Катя учила сестру готовить. Вот это было увлекательно. А ещё можно было присутствовать на разных занятиях детского клуба, который Катя вместе с подругами уже давно открыла.

И всё равно Виктория так и не смогла принять Североморск местом своей возможной жизни.

- Тяжело тебе тут, - обняла её однажды Катерина. Это был не вопрос. Скорее - вывод из наблюдений.

Тори кивнула. Что тут скажешь? Ей было, конечно, безумно неловко перед сестрой и её семьёй. Они все, включая маленькую Алечку, приняли её. И делили всё, что имели.

- А в Москве нравится?

Тори снова кивнула. Очень не хотелось, чтобы Катя сейчас подумала, что она капризничает. Нет. Если надо остаться здесь, что Тори пообещала себе очень-очень постараться.

- Не надо с собой бороться. И я правда ценю то, как ты стараешься. Ты как маленькая черепашка. Хочешь спрятать голову, чтобы тебя никто не трогал, а тут это практически невозможно.

Тори про себя удивилась, как точно Катя формулирует вслух её собственные мысли. В их разговорах уже практически не использовался шведский язык. Тори говорила по-русски уже вполне прилично. Только идиомы давались не просто. А стараниями Сони перестали удивлять новые варианты её имени. Теперь её называли то Вика, то Викуся, то Вичка. Соня ещё употребляла вариант: "Торик".

Виктория всё же вернулась в Москву, перед этим прорыдав на плече у Кати изрядное время. Но стоило попасть в квартиру к Кузьминым, как стало ясно - решение было верным.

Москвой Тори теперь особенно наслаждались. И этот вечер, когда до нового года осталось совсем не долго, приводил её в восторг.

Было, конечно, не просто осознать, что в России сначала встречают Новый год, а только потом празднуют Рождество. А следом, оказывается, будет ещё один странный праздник - Старый новый год. Уж такого в Швеции точно не было.

Она не сразу поняла, что Сони нет рядом. Забеспокоилась. Всё же младшую Кузьмину отпустили на каток под её ответственность. Хотя и Игорь обещал прийти.

С этим членом семьи Тори столкнулась утром на кухне. И он был действительно хорош. Морская форма шла ему необыкновенно. Но и в домашней одежде обаяние никуда не делось.

Тори, может, и хотела ему понравиться, но Игорь смотрел на неё несколько настороженно. Это не удивляло. Всё-таки он её впервые видит. Но и не радовало.

Соня нашлась довольно быстро. В обществе старшего брата и висящая на шее высокого светловолосого парня с пронзительными синими глазами.