Мальчишки говорили горячо и взволнованно. Ветров понимал, что у них-то в руках был живой исторический документ. Мало того, писал участник событий, фригатенкапитан, а не штабист с берега. Вадим как никто иной знал, что они там эти умники, ни разу в море не выходившие, могут понаписать в своих отчётах.

- Так предъявил бы ему документ, - Ветров был, конечно, на стороне мальчишек.

- Бушуев не читает по-немецки, - объяснил Игорь, - Алекс ему предлагал убедиться собственными глазами. Но наш историк, кажется, даже горд, что без словаря не знает ни одного иностранного языка. Как так? Он же училище закончил как-то. У тебя же английский, французский и японский.

- Ну, скажем прямо, японским я последний раз пользовался, когда с вашей семьёй знакомился ещё женихом и понравиться пытался. А ты сам сейчас ответил на свой вопрос. Он его закончил "как-то". И грустно, конечно, когда такие берутся учить, а ещё хуже - командовать.

18. Глава 17

17.

Виктория в очередной раз удивилась, сколько людей в Москве сразу стали им помогать. Во-первых, из Североморска прилетела Катя с младшей дочерью. Её сыновья остались учиться. Туда на помощь улетела мама Ольги - Людмила Викторовна. Во-вторых, решили вопрос со школой. Сначала Вера сходила в шведское посольство. Там была школа. И даже кто-то из знакомых отца Тори работал в торгпредстве и обещал протекцию. Но с Верой разговаривали сухо. Сказали, что мест в школе сейчас нет. Не отказывали прямо, всё-таки Тори - гражданка Швеции. Но и не обещали ничего конкретного. Тогда вмешалась Ольга.

- Вера, Виктория должна учиться. Можно, конечно, перевести её в экстернат и убедить разрешить аттестацию в школе при посольстве. Но скажи честно, ты же не планируешь возвращаться?

- Я - нет. Ты не переживай, мы потом снимем квартиру в Москве. Или уедем в пригород. У меня там от матери осталась двушка. Родня живёт. Но я, если надо, скажу, чтобы съехали.

- Вер, ты не о том думаешь сейчас. Живите спокойно. Но Виктория должна быть занята своими делами. И хорошо бы в компании с ровесниками, пока ты проходишь лечение. Ей и так непросто. Надо занять её время и мозги. Если посольство её не берет, значит, она будет учиться у нас. Там, где мы все работаем. Я, Даша и Кира. У нас отличная школа. Катя её закончила. Дети все приличные. И языки. Просто Виктории, конечно, не будет. Но давай честно, ей сейчас нигде не будет просто. А так хоть под нашим присмотром. И с максимальной лояльностью руководства.

- Оль, скажи... Ты прости, что я спрашиваю... Но всё же... Ты меня не ненавидишь? За Катю... За всё... За эти годы?

Ольга посмотрела на Веру так, как смотрят на неразумных пятиклассников.

- Вер, всё уже случилось. Катя выросла. Я счастлива, что она у меня была все эти годы и что есть сейчас. Она, Андрюша, Саша и Алечка. Я не хочу смотреть назад и вниз. Я хочу смотреть вперёд и вверх. Понимаешь? И сейчас совсем не важно, что мы обе чувствовали много лет назад. Сейчас есть вопросы твоего здоровья. И Тори. Она есть здесь и сейчас. Живая и хрупкая.

Через месяц после их прилёта в Москву Вера стала чувствовать себя заметно лучше. Начала строить планы. И даже неожиданно написала статью по фармокологии, чего не делала уже много лет. И не важно, что не в медицинское, а в научно-популярное издание.

А Тори начала учиться в московской школе. Не самой обыкновенной. С углублённым изучением иностранных языков. Там иностранцами нельзя было никого удивить. В ней учились и дети сотрудников посольств, и те, для кого родители выбрали образование на русском языке.