На спине выступил пот, в ногах появилась заметная дрожь. «Аоу-у-у! Аоу-у-у!» – несмотря на смертельную опасность от близости дикого зверя, девушка ясно чувствовала в крике отчаяние и тоску.

Животное встало на лапы, и его удалось рассмотреть: белая шерсть с тёмными пятнами, гибкое тело, огромный длинный хвост, небольшая голова с округлыми ушами. «Ирбис!» – догадка казалась фантастической. Но хищник не дал себя рассматривать. Он попытался рвануться в сторону, но что-то крепко держало его. Из глотки слышалось хриплое дыхание. Свернувшись в клубок, барс попытался задними лапами сорвать нечто, стянутое на шее. Алина замерла в нерешительности. Подойти и помочь было крайне опасно, но уйти, оставив удивительную и редчайшую дикую кошку в западне, она просто не могла. Животное продолжало попытки освободиться, но силы были на исходе. Отчаянное и хриплое «Аоу-у-у» в очередной раз вырвалось из его глотки, зверь замер, затем лёг. Можно было подумать, что он притомился и собрался уснуть, но прерывистое дыхание звучало поверхностно, судорожно и слабо – зверь умирал.

Помедлив с минуту, девушка пересилила страх и сделала несколько осторожных шагов вперёд. Хищник не среагировал. Боязнь за себя сменилась чувством, что происходит что-то непоправимое. Девушка поняла, что её бездействие сейчас будет стоить дикой кошке жизни. Она подошла ещё ближе. Теперь до хищника оставалась какая-то пара метров.

Напрягая зрение, Алина увидела на шее ирбиса проволоку. Петля стянула горло и не давала зверю дышать. Девушка аккуратно дотронулась до шерсти. Никакой реакции не последовало. Осмелев, стараясь держаться подальше от лап, она нащупала пальцами металлическую удавку и, взявшись обеими руками, потянула в разные стороны. Проволока не поддавалась. Алина дёрнула со всей силы, потом ещё, ещё и ещё. Шершавая удавка не ослабевала. Отчаяние сдавило грудь: девушка ругала свою слабость, на пределе напрягая мышцы, но всё тщетно.

«Проклятая проволока!» – накатывало чувство бессилия, готовясь захлестнуть. В уголках глаз выступили слёзы. Ещё несколько раз отчаянно дёрнув, девушка сделала пару глубоких вдохов и выдохов. В голове немного прояснилось, эмоции отступили, давая дорогу сознанию. Она достала нож и попыталась разрезать металл – безуспешно. Зацепив лезвием край крючка, через который был пропущен свободный конец петли, Алина надавила на обух. Один раз, другой; наконец крепление разомкнулось, и ей, наконец, удалось ослабить удавку.

Животное бессильно лежало, не подавая признаков жизни. Девушка сняла с шеи зверя проволоку и легонько потрясла ирбиса, но тот не двигался. Что дальше? Чувство беспомощности дополнилось жалостью и болью, из глаз покатились слезы. Алина попыталась усилием воли взять себя в руки, но ей это не удалось. «К чему изображать стойкость, когда все усилия, преодоление страха, опасность – все оказалось напрасно? Сколько бы я ни старалась, я всё равно слишком слабая, чтобы что-то изменить!» – в бессилии девушка гладила мягкую густую шерсть огромной белой кошки и проклинала свою нерешительность. Если бы только она пришла на крик сразу, как услышала! Если бы не ждала, пока животное задохнётся! Если бы только она успела снять проволоку! Проклятые браконьеры!

Девушка обнимала ирбиса, погружала ладони в мягкую тёплую шубу, гладила по спине, по шее, на которой остались следы удавки, чесала за неподвижными короткими ушами. Здесь, в стране гор, этот зверь неожиданно оказался единственным существом, которое она могла обнять. И то, только когда он был уже мёртв…