Несмотря на то что просветительские идеи впервые зародились в Англии, наибольшего расцвета они достигли во Франции. Об этом наглядно свидетельствует многочисленность имен французских просветителей (Ф.М.А. Вольтер, Ш. Монтескье, Э.Б. Кондильяк, Д. Дидро, П.А. Гольбах, К.А. Гельвеций, Ж.О. Ламетри, Ж.-Ж. Руссо и др.), а также то неоспоримое влияние, которое они оказали на культурную и интеллектуальную жизнь Франции и других европейских стран. Прежде всего это было связано с тем, что Просвещение в целом (и французское Просвещение особенно) не столько стремилось развивать онтологически-гносеологическую проблематику, как это было свойственно философским учениям предшествующих периодов, сколько делало акцент на социально-философских, социально-политических проблемах, предлагая практические рецепты преобразования общества. Во французском философском Просвещении усматривают идеологическую основу Великой французской революции: генерированием своих новых мировоззренческих ориентиров, антифеодальных и антирелигиозных ценностей оно предварило и подготовило политический переворот во Франции.
Просветительские идеи в английской этике. Восходящая капиталистическая эпоха в силу своей антитрадиционалистической направленности актуализировала проблему моральных основ деятельности человека. Одними из первых к этой проблематике обратились английские философы-моралисты, к числу которых принадлежали Энтони Эшли Купер Шефтсбери (1671–1713), Френсис Хатчесон (1694–1746) и Бернард Мандевиль (1670–1733). Они подвергали анализу распространяющиеся в то время идеи об эгоистической основе человеческой деятельности как важнейшем источнике социальных достижений (становление государства, развитие экономики и т. д.). Стремительно развивающимся утилитарно-индивидуалистическим тенденциям в общественном сознании Шефстбери и Хатчесон попытались противопоставить идеи морального оптимизма. Они были убеждены во врожденной моральности человека – в наличии у него присущего от природы «нравственного чувства». Именно это чувство необходимо развивать и поддерживать в человеке. В то же время отрицательные аффекты (злоба, коварство, ненависть и т. д.) являются противоестественными для человека. Тем самым философы-просветители выражали убежденность в природном совершенстве человеческой натуры. Данное положение, которое можно назвать антропологическим оптимизмом, вполне соответствует духу той эпохи, в целом оптимистичной и уверенной в себе. По своей сути он противоположен, например, христианской антропологии, в которой человек рассматривался как существо, обладающее несовершенной, нуждающейся в постоянном контроле и исправлении природой.
Как видим, философия Шефстбери и Хатчесона выступает некоторой антитезой общей направленности мысли, развивающейся в описываемую эпоху. Однако в целом в это время доминировали совершенно другие идеи. Так, певцом и идеологом зарождающейся буржуазной эпохи, уловившим центральную дилемму ее этической проблематики, стал английский математик и философ-материалист, врач по профессии Бернард Мандевиль. Зарождающийся капитализм, пришедший на смену феодальному типу отношений и традиционной христианской морали, стремился не просто «переинтерпретировать» смыслы социальных норм и отношений, существовавших в обществе, но перевернуть их с точностью «до наоборот». Недостойное поведение, если оно способствовало материальному процветанию, было признано возможным и желательным. Совершенно откровенно об этом повествует книга Б. Мандевиля с характерным названием «Басня о пчелах, или пороки частных лиц – блага для общества», представляющая собой, несмотря на свой сатирический характер, своеобразную «порокодицею» – оправдание пороков, гнездящихся в глубинах человеческой личности.