. Когда действие зависит от нас, от нас же зависит и бездействие[80]. В «Физике» Аристотель описывает различие между людьми и прочими объектами, которое заключается в том, что люди обладают способностью перемещать объекты, и эта способность не зависит от каких-то внешних по отношению к людям объектов[81]. Другими словами, люди могут служить причиной событий иначе, чем другие объекты, а также они могут быть причиной того, что какое-то событие не происходит. Самым известным представителем подобной позиции в наши дни является Родерик М. Чисхолм, утверждающий, что решение проблемы происхождения либертарианских действий заключается в том, что они не являются ни полностью предопределенными в силу законов природы, ни случайными или беспричинными, а просто они предопределены самим деятелем[82]. Это решение полностью совместимо с тем взглядом, что действия частично предопределены законами природы и естественными причинами, с учетом того, что действующее лицо является частью природы, и при этом нам нет нужды прибегать к концепции двойственности материи и тому подобным. Кроме того, мы вполне можем рассматривать эту способность как продукт естественной и культурной эволюции.

Многие критики теории каузальности деятеля указывают на то, что эта теория ничего не объясняет, так как в ней не содержится описания эмпирических предпосылок подобной каузальности. К примеру, Гэри Уотсон утверждает, что «каузальность деятеля» является лишь ярлыком, который нужен либертарианизму, но который сам по себе не решает никаких проблем и ничего не объясняет[83]. Какое же объяснение нам требуется? Вместо Х, который служит причиной Y, мы вводим в качестве причины Y деятеля A. Многие, конечно же, согласятся с подобной схемой, но либертарианская теория каузальности деятеля утверждает, что само по себе то, как А служит причиной Y, не может быть полностью объяснено предшествующими причинами. А совершает действия на неких основаниях, которые невозможно редуцировать до простой причинно-следственной связи.

Давайте представим, что деятель А планирует совершить действие Х в момент времени t, но незадолго до наступления момента t некий деятель В дает А дополнительные основания, которые убеждают А не совершать действие Х, поскольку оно аморально или бессмысленно. В результате вместо действия Х деятель А совершает действие Y. Теперь нам необходимо понять, можем ли мы дать адекватное объяснение тому, что деятель А совершил действие Y вместо действия X, просто заявив, что обстоятельства, предшествующие моменту времени t, в этих двух случаях различаются. Мы можем также вообразить, что деятель А совершает действие Y вместо действия Х, потому что ему на голову упала сосулька. Разве между этой сосулькой и убедительными аргументами деятеля В нет принципиальной разницы? Можем ли мы рассматривать их как равнозначное изменение условий, предшествующих моменту времени t? Мы можем сказать, что в первом случае у А есть рациональное основание выбрать Y вместо Х, тогда как во втором случае имеет место событийная причина. Тем самым мы только что обозначили различие между рациональным основанием и причиной.

Свобода, которая наделяет нас ответственностью за наши действия, является свободой действовать исходя из рациональных оснований. Мы должны принимать во внимание те основания, которые действующее лицо приводит в качестве объяснения своих действий. Именно рациональные основания определяют характер действия и почему оно произошло. Принципиальная разница между человеком и другими животными состоит в том, что человек обладает способностью