— Ты чего, Фил? — растерянно шевелятся ее губы.

— Все хорошо, — сминаю большим пальцем нижнюю губку. Наклоняюсь и целую эту девчонку совершенно по-взрослому, обжигаясь об ее горячий неопытный язык.

21. Глава 20

Филипп

М-м-м...

Стону ей в рот, ощущая сладких вкус неопытных губ. Мы её очень хорошо оберегали. Это все моё. Я ревнивый и жадный. Кусаю её раскрытые пульсирующие губки. Даю сделать вдох...

— Стой, стой, — шепчет растерянно.

А я не хочу останавливаться. Хочу ещё и плевать, что увидят. Пусть. Моя...

Пусть отец засунет все свои аргументы себе в задницу!

Облизываю Лискины губки. Помада не нужна. Они от меня покраснели. И щеки тоже. Подсаживаю её на капот, расталкиваю коленом ноги, обтянутые узкими белыми джинсами. Встаю между бёдер, стараясь прижаться как можно теснее. Голодный член упирается в ширинку, пах болезненно тянет, мышцы внизу живота сводит. У меня так долго не было секса. Как бы не сорваться сейчас.

Тяжело дышу ей в губы, постоянно целуя.

— Ты не отвечаешь... — хриплю, упираясь лбом в её.

— Филипп, я просто...

— Поехали, — отхожу, помогаю ей слезть с тачки. Открываю дверь, сам нервно пристегиваю.

Не мог я ошибиться. Не мог, блядь! Почему не ответила на поцелуй? Растерялась, испугалась. А я без тормозов. С ней нельзя так, я ведь знаю. Отец прав? Нахуй его! Не прав. Он, блядь, по умолчанию неправ! Она просто растерялась. Сидит, пальцы заламывает, опустив голову и уставившись в собственные колени.

Что я сейчас должен сделать?

— Прости, — накрываю её ладони своей. Она у меня огромная в сравнении с её ручками.

Завожу машину, везу её в хорошую кофейню. Наконец, я могу себе это позволить. У входной двери дёргаю за руку на себя, обнимаю, сразу скользя ладонями под куртку.

— Твоё молчание меня убивает, Лис. Дай мне по морде хотя бы. Чтобы я понял, что тебе не понравилось.

Она утыкается носом мне в футболку и всхлипывает. Теперь теряюсь я. Не такой реакции ожидал на наш первый поцелуй. Обнимаю, глажу по волосам.

— Это из-за меня слезы?

— Нет, — обнимает меня в ответ.

Тёплые ладошки чувствуются на спине так, словно я голый. По позвоночнику бежит волна жара. Бьёт в ноющий пах. Член дёргается. Морщусь. Никак не отпустит.

— Пойдём, Лисенок. Расскажешь, что стряслось.

Завожу её в кофейню, отправляю умываться. Заказываю для нас кофе без кофеина, иначе не спать мне этой ночью. Пару брауни и отдельно вишню в шоколаде для своей принцессы.

Возвращается. Садится за стол. Беру один шоколадный шарик, подношу к её губам, веду по ним. Смущается. А меня кроет от передоза её эмоциями. Какая наркота? У меня теперь только один наркотик — Кравцова.

— Открой ротик, — давлю глазированной ягодой на её губки. — Это вкусно.

Открывает. Вишневый шарик проваливается к ней в ротик вместе с моим пальцем. Лиска машинально забирает ягоду языком, касается им подушечки пальца.

— Черт... — со стоном вытаскиваю его. Меня потряхивает от перевозбуждения. — Посидишь тут пару минут одна?

Кивает.

Бегом сваливаю в сортир, задевая по дороге какой-то фикус. Закрываюсь в кабинке, упираюсь ладонями в дверь.

Вдох. Выдох. Вдох, мать его! Заставляю себя дышать.

Меня сводит от желания. Должно отпустить. Нельзя играть в такие игры с хорошими девочками, когда ты на голодном пайке.

Плавно отпускает. Точно, блядь, без тормозов! Бесит! Не хочу, чтобы отец был прав. Ненавижу его за это заранее.

Выхожу из кабинки. На стене красноречиво висит значок «Do not smoke». Заебись!

Умываюсь холодной водой, полощу рот. Зубы начинает выламывать. Отрезвляет.

Возвращаюсь к Лисенку. Она лопает шоколадную вишню, пачкая и облизывая пальцы. Поднимает на меня взгляд. Тону в нем, иду к ней.