— Нет, — машинально ответила я. Пол начал покачиваться под ногами. Я оперлась пальцами о стол.

— Я понял. На этом мы закончим. Я больше не буду возвращаться к этой теме.

Он ведь не отступится. Его самого очень волновала ситуация с квартирой, хотя он поначалу делал вид, что ему плевать. Что-то случилось, о чем я не знаю. Может, из-за квартиры он взял меня в жены? Потому что я ниточка к тому, что произошло… Или чтобы было удобно из меня вытаскивать информацию? А это требование сообщать обо всех звонках и разговорах? Он думает, я замешана во всем и со мной будут пытаться связаться?

То есть сейчас он хочет меня оттрахать, а через какое-то время со спокойной душой отправит за решетку? И я еще жалею о том, что у меня нет шанса заполучить его?

Я страшно запуталась. У меня полная каша в голове… и сердце то замирает от страха перед ним, то кидается вскачь от желания.

— Сделай мне массаж, — приказной тон Демида разорвал тревожную тишину. Он отправил свою рубашку к пиджаку, уселся в свободное кресло и принялся покачивать стаканом с виски, болтая лед.

— Да, хорошо, я сейчас достану масло. — Я поспешила к не распакованному чемодану.

— Без масла, — прилетело мне в спину, и я замерла на ходу. Нет сомнений, о каком виде массажа он говорил. И что мне придется использовать вместо масла. — Обойдешься.

Он снова злой — не горячей обжигающей яростью, а холодной и опасной. Конечно, после того как он рассчитывал вытащить из меня правду, а я упрямо кормила его ложью. Что он может обо мне думать? Ничего хорошего. И никакого удовольствия я не дождусь. Чувствую, придется всю ночь обслуживать его.

Потупившись, я сцепила пальцы и произнесла:

— Я не очень сильна в массаже без масла.

— Ты и в обычном массаже не сильна. — Он пригубил виски. — Но меня заводит твоя старательность.

Сволочь. И так знаю, что я не первоклассная специалистка! Хотелось просто вылететь из комнаты, хлопнуть дверью и разрыдаться.

— Элизабет?

Я не могла сдвинуть себя с места. Сжала руки в кулаки и топила в себе обиду. Не буду ее выпускать, пусть она разъест, уничтожит дурацкую симпатию к нему.

Краем глаза я заметила, что Демид поднялся, поставил стакан виски на столик и подошел ко мне. Его рука легла мне на плечи, и я вздрогнула от волны мурашек.

— Испугалась? Может, в твоем случае стоит упасть на колени и молить о пощаде? — Его пальцы до боли стиснули плечо.

— Я ни в чем не замешана! — попыталась скинуть его руку, выкрутиться, но он сильнее сдавил меня, заключил обеими руками в убийственное кольцо, прижал к своему обнаженному мускулистому торсу.

— Тогда почему ты дрожишь? У тебя такие глаза, словно призрака увидела.

— Я, я… — ловила воздух, задыхаясь. Запах его тела проникал в меня, жалил легкие дурманящим ядом.

— Слишком ты чувствительна, как для шпионки. Расслабься, я не буду тебя наказывать за то, в чем ты не виновна. — Он подхватил меня под бедра, закинул себе на плечо и понес куда-то. У меня все закружилось перед глазами, а когда прояснилось немного, я увидела кафельный пол.

Демид поставил меня на мраморный поддон и врубил горячий душ — тугие струи обрушились на мою голову, потекли по лицу, смывая макияж. Шелковый халатик вмиг промок, я убирала с лица мокрые пряди и ошарашенно смотрела, как Демид быстро снимает брюки и боксеры. Жар воды рассеивал дрожь в теле.

Раздевшись, он шагнул ко мне, взял мою руку и накрыл ею головку напряженного члена, который стоял так, будто готов стены долбить. Волнение защипало ладонь.

— Куда делась твоя смелость, с которой ты чудила при гостях? Сначала заводишь меня, а затем строишь из себя недотрогу. Я по горло сыт твоими играми.