- Что происходит? – Даша пытается протестовать. Фиалковые глаза вспыхивают гневом.

- Ты посмотри на них, они еще спрашивают! – обращается хозяйка к мужу. – Вон!

- Прекратите! – Даша пытается задвинуть ящик комода в прихожей и не дать его содержимому оказаться на полу. – Да что случилось?

- Случилось? Вы случились, мерзавки, на мою седую голову, - причитает женщина.

- Ирина Ивановна, объясните… - пытаюсь вставить слово, но меня никто не слышит.

Хозяйка квартиры важно вышагивает вперед, указывая толстым пальчиком на наши вещи, а ее муж, как несокрушимый Халк, сметает их на пол.

- Если вы сейчас не прекратите, мы вызовем полицию, - Даша встает в грозную позу, уперев руки в бока.

- Полицию? Полицию?!!! Я сама сейчас вызову полицию, бездельницы, воровки!

Мое сердце сжимается, разливая в груди болезненную тревогу. Пальчики немеют.

- Клептоманки, тащут все, что плохо лежит! Гастролерши! – не унимается хозяйка, залетая в комнату. – Я все проверю, все!

- Александр Витальевич, вы-то можете нам объяснить… - пытаюсь добиться ответа от замершего на месте хозяина. Он молча влюбленными глазами следит за своей полноватой второй половиной.

- Нечего тут объяснять! Мы расторгаем с вами договор! Сегодня. Сейчас! Выметайтесь!

- Не раньше, чем вернете наши деньги, - Даша протягивает ладонь.

- Деньги? Какие деньги?

- Аванс за три месяца, - грозно наклоняется к ней Даша.

- Нет никаких денег и не будет! Иш чего! Деньги! Это за моральный вред. А еще ущерб…

- Какой еще ущерб? – взрывается Даша.

- Материальный. Я еще не все осмотрела, наверняка вы что-нибудь уже успели украсть. И у соседей спрошу. Может и у них, чего пропало. Вот тетя Маша с первого этажа жаловалась, что у нее все гладиолусы выкопали летом…

- Летом мы тут не жили! – отрезает Даша.

Ирина Ивановна удивленно хлопает глазами, но быстро возвращает своему лицу выражение оскорбленной невинности.

- Никаких денег вы не получите. У вас ровно тридцать минут, чтобы собрать вещички и убраться из моей квартиры. Или я вызову полицию, правда, Сашенька?

Грозный молчаливый мужчина согласно кивает.

- А то приехали они, в Москву…

- Да я…

- Не надо, - хватаю Дашу за руку и тяну на себя. – Не надо. Давай съедем. Мне здесь никогда не нравилось.

- Маря, ты в своем уме? – шипит Даша под пристальным взглядом хозяев. – Мы внесли предоплату за три месяца, а прожили только две недели. Да я с места не сдвинусь…

- Сдвинешься, еще как, - Ирина Ивановна упирает руки в необъятные бока. – Я воровкам жилье не сдаю.

- Да с чего вы взяли?...

- Вот она, - пухлый палец практически упирается в меня, – украла все деньги, что ее бедная мать откладывала на лечение больного сыночка.

Крупные черты ее лица вздрагивают, оплывают, губы кривятся, а глаза начинают блестеть от слез.

- Я? – удивленно моргаю. Жгучие слезы собираются на глазах. Реальность плывет. Сердце болезненно сжимается. Да я здесь только ради Тимы!

- Ирина Ивановна, вы что-то путаете…

- Ничего я не путаю, - печаль тут же исчезает с круглого лица. – Ты и сама хороша – обчистила и бросила жениха.

- Да кто вам такое сказал?

- Нашлись добрые люди… - полный осуждения и презрения взгляд упирается в меня.

Мама! У меня нет никаких сомнений, что это она. Мы когда выбирали квартиру, она лично следила за этим процессом и даже потребовала поговорить по телефону с риелтором.

Господе, что она задумала? Зачем?

- Да я… да мы…

- Даша, не надо, - шепчу устало. – Давай уйдем…

- Куда? – подруга резко разворачивается. – В ночь?

- Куда хотите. Это не мои проблемы, - хозяйка плюхается в кресло, прямо на отглаженные и приготовленные к выходу Дашины вещи.