- И что ты ей сказала?
- Что ты пошла на собеседование в престижную фирму. А потом, что ты задерживаешься и не отвечаешь на звонки, потому что ты… - лицо Даши бледнеет, выражение с растерянного меняется на испуганное, - потому что… ты либо пошла на другое собеседование, о котором я ничего не знаю, либо…
- Нет, - ноги подкашиваются, сползаю по стене на пол и закрываю лицо ладонями. – Она меня убьет.
- Марь, прости. Я не знала, что делать. Ты же реально была не в сети почти весь день. Она… мы волновались.
Шарю в кармане пальто, ища телефон.
- Молись, Даша, чтобы она не была на полпути сюда, - выдыхаю перед тем, как набрать знакомый до боли номер.
- Твою мать, - сдавленно охает подруга и сползает рядом со мной на пол.
Длинные гудки взвинчивают мои и без того напряженные нервы.
Один, другой, третий…
- Марианна Эдуардовна, - слышу строгий приглушенный голос матери. – Потрудись объясниться.
- Привет, мам, - сердце трепещет в груди.
- Я жду, - бросает она почти грубо.
- Я нашла работу, - голос дрожит от страха.
- Надеюсь, ты не ждешь поздравлений?
Ее вопросы и резкость ставит меня в тупик. И так с самого детства.
- Нет, я… просто…
- Что именно «просто»? Вела себя безответственно? Проявила неуважение к матери? Заставила меня переживать?
- Мама я…
- Не перебивай! – почти кричит она, но тут же снова почти шепчет. – Ты же знаешь, что мне нельзя волноваться, ты знаешь, что все мои силы и время посвящены Тимофею и ведешь себя так… так неблагодарно!
- Прости, мама, - снова пытаюсь вставить слово.
- Ты неблагодарная, взбалмошная, ветряная девчонка, - зло чеканит она каждое слово. – Ты вся в отца. Вы вдвоем выпили у меня всю кровь! У меня больное сердце. Только Тимофей был моей отрадой! Но ты же знаешь, что случилось! Мой бедный мальчик! А ты…
- Мама, не надо так, прошу, - по щекам бегут слезы.
- Бедный Тимофей зовет тебя каждую минуту. Представь, мне приходится ВРАТЬ бедному ребенку, чтобы не огорчать его тем, что ты сбежала от него, бросила! Поехала искать развлечения, прости господе!
- Мама, не надо…
- Я завтра же жду тебя дома, Марианна! Если ты не вернешься завтра, можешь не возвращаться совсем! – злое шипение одного из самых дорогих мне людей обрывается короткими гудками.
Даша приживается ко мне, обхватив за плечи. Она без сомнения слышала каждое слово моей родительницы. Светлая голова подруги прижимается к моей.
- Маря, прости, - шепчет она, обнимая меня крепче и выражая свою поддержку. – Я честно не подумала.
- Ничего, - растираю по лицу слезы. – Все будет хорошо.
- Что ты будешь делать?
- Я… пока не знаю, - пожимаю плечами. – У меня есть время подумать. До утра.
- Подумать…
Дашин вопрос обрывает настойчивая трель дверного звонка. Затем раздается громкий нетерпеливый стук в дверь.
- Ты кого-то ждешь? – спрашивает Даша.
- Нет… - отвечаю, а у самой внутри все сжимается от очень нехороших предчувствий…
Дверь сотрясается под тяжелыми ударами.
- Открывайте! – из подъезда слышны громкие голоса.
Даша вздрагивает и поднимается.
- Нет, - шепчу испуганно, хватая ее за руку.
- Я только посмотрю в глазок.
Осторожно, на цыпочках она подходит к двери. Удары не прекращаются.
- Мы знаем, что вы дома! Открывайте!
- Это хозяева, - удивленно выдыхает Даша.
- Ирина Ивановна и Александр…
- Витальевич, - добавляет Даша, щелкая ночной задвижкой.
Едва подруга успевает сделать шаг назад, как дверь стремительно распахивается и ударяется о стену.
- Добрый вечер, - нашему удивлению нет предела.
- Выметайтесь! – визжит женщина. – Выметайтесь немедленно! Живо! Сашечка!
Мужчина по сигналу жены срывается с места и начинает сметать наши вещи: с вешалки, с полок, из комода.