И догадался ведь как-то!

— Если завтра я приеду к больнице, и тебя там не окажется, то уже к вечеру ты будешь в розыске.

— Женитесь на преступнице?

— Нет, конечно, но договаривались мы иначе. Нарушение договора с твоей стороны наказуемо.

— А с вашей?

— Я договоренности не нарушал.

— То есть это все? Вся договоренность с вашей стороны — вытащить меня оттуда?

— Считаешь, недостаточно?

— Вы меня туда засунули!

От возмущения сдавливаю бумажный стаканчик, с которого тут же слетает крышка. Малиновая жидкость проливается на мое платье, течет по ногам. Я не хочу замуж. Никогда не хотела. У меня впереди учеба, карьера доктора, помощь больным. Я хочу свое имя на устах у сотен спасенных пациентов. Об этом я мечтала с детства. Когда папа грезил экономикой, а мама педагогикой, я думала, что однажды стану врачом.

— Адрес скажешь или к себе везти?

— Не дай бог.

Марк снова перестраивается, тормозит на очередном светофоре.

— Давай начнем сначала, познакомимся. Было бы неплохо подружиться, — говорит, протягивая мне бумажные салфетки.

Хочется опять-таки швырнуть их ему в лицо. Дерзкой быть, недоступной. На деле же какой-то пшик выходит, потому что я ничего не могу сделать. Сделаю — меня найдут. Придумают, по какой причине задержать. С его-то связями и не на четыре года посадить могут.

— Ну что у тебя там такое, что ты так на меня смотришь? Парень? Или вправду жених?

— Какая вам разница?!

До моего дома рукой подать. Марк паркуется неподалеку, но с двери блокировку снимать не спешит. Вместо этого тянет ко мне руку. Я отшатываюсь, он усмехается и мотает головой. Не нравится ему моя реакция, а мне не нравится он. Точнее, он нравится, а вот его поведение — нет. Решил, что ему все можно. Что по щелчку пальцев и жену себе сообразит, и все что угодно. Такому и верить нельзя. Сказал, что жена ему фиктивная нужна, а там, глядишь, и дети потребуются. Я рожать не буду.

— Мне нужен договор. Гарантии.

— Какие же?

— Что вы меня… не тронете. И позволите жить так, как жила. Учиться, ходить на практику.

— А что, есть сомнения?

— Кто вас знает? Сегодня жена, завтра мать детей. Я свою жизнь иначе представляла. И свадьбу тоже. Но раз вы опустились до такого, то от вас чего угодно ждать можно, так что выйду я за вас только по договору.

Билецкий злится. Скрипит зубами, сжимает руку в кулак, но мне отвечает спокойно:

— К завтрашнему утру сделаю. Напомни, где тебя забрать?

Напомни! Я ему не говорила. И не сказала бы ни за что, но выбора он мне не оставил. Мои родители придут в ужас, если меня задержат за распространение. А если посадят? Вся жизнь закончится. Я называю ему адрес клиники, где завтра будет проходить моя операция, и предполагаемое время, когда меня забрать. Ни за что бы не сказала, но Билецкий выбора мне не оставил. Я впервые ненавижу свои рыжие вьющиеся волосы. Просто ненавижу, потому что если бы не они…

6. Глава 6

— Такое случается, Васька. Больно, тяжело, но бывает, — говорит Иван Павлович, пытаясь меня подбодрить.

Пять минут назад на операционном столе умерла наша пациентка. За время моей практики такое впервые. Первая смерть. Понимаю, что не единственная, но я шла в медицину спасать людей. Помогать им. Становиться той, кто будет нести радость.

К тому, что так всегда не получится, я себя готовила. И теперь оказываюсь все равно не готовой. Плачу. Растираю слезы по щекам и пытаюсь собраться. Так расклеилась только я. Остальные — в норме. На их практике это уже не первая смерть, а та же Дарина восприняла потерю равнодушно. Это со мной что-то не так. Возможно, стоит сходить к психологу.